низким уровнем жизни. Данные, собранные в южных районах страны [вилайет (район) Адрар] далеко в пустыне Сахара, противоречат такой интерпретации. Неожиданно оказалось, что люди в этой местности счастливее живущих на более развитом, т. е. богатом, севере (вилайет Оран). Не лучше ли нам обсудить именно такой парадокс?
Очевидно, что традиционная структура общества сахрави[2] осталась нетронутой временем: крепкие семейные узы, высокое доверие между людьми, крепкие религиозные братства (завия), меньше проблем с безопасностью… Взаимосвязи в сообществе продолжают нормально функционировать, а социальные роли в этой «традиционной» общественной системе предопределены. И, напротив, в сообществах на севере утрачена сила традиционной социальной сплоченности, и поэтому они менее однородны. Мы также обнаружили, что разница в удовлетворенности жизнью и счастье между мужчинами и женщинами сахрави значительно меньше, чем на современном севере.
Юг Алжира (Сахара) был исторически изолирован от прямого внешнего воздействия, в первую очередь от французского колониализма. Значительное присутствие колонизаторов на севере нарушило практически все аспекты частной и общественной жизни. Следовательно, можно предположить, что счастье — это также вопрос истории.
К счастью, у человеческих сообществ есть внутренние ресурсы сопротивляемости, помогающие им справиться с подобными травмами. В своем исследовании мы доказали, что весь спектр недавних общественных волнений в Алжире постепенно спадает и что экономика страны улучшается, и, следовательно, благосостояние населения постепенно повысилось. Но это не отменяет тот факт, что уровень счастья различается среди разных социальных групп. Например, люди с высшим образованием воспринимают себя счастливее, чем менее образованные люди. Та же тенденция отмечается в других социальных группах: семейные люди в сравнении с одинокими, религиозные — в сравнении с менее религиозными и здоровые — в сравнении с больными. При этом следует озвучить одно предостережение.
Некоторые международные исследования уже показали, что приравнивать ислам к экстремизму в корне неверно. Подтверждено также, что исламская религиозность, как и другие формы религиозности, помогает людям стать более счастливыми. Это объясняется тем, что ислам дает его последователям смысл жизни.
Разумеется, есть множество способов интерпретации этих результатов, но они, по крайней мере, показывают, что некая мера стабильности в жизни людей является предпосылкой человеческого благополучия. Поэтому, само собой разумеется, наличие хорошего уровня образования, партнера, религиозной/духовной жизни и хорошего состояния здоровья способствует счастью.
Из нашего исследования можно извлечь один конкретный урок. Быстрота принятия изменений у каждого человеческого сообщества своя. Но если ускоренные перемены и необходимы, то тут нужна мудрость, чтобы не ожесточать людей, не разрушать их «социальный капитал». Это в целом может послужить хорошим уроком правителям и принимающим решения лицам в развивающихся странах на всех уровнях. Основной их заботой и главной задачей должна стать модернизация страны при сохранении базового равновесия. В этом смысле социальные исследования должны и далее предоставлять рекомендации, и изучение счастья остается благородным занятием.
Выводы:
> Счастье — это еще и вопрос истории. Каждое сообщество принимает перемены в своем темпе.
> Бедные люди в традиционных местностях могут быть счастливее более состоятельных людей из современных регионов.
> Стабильность в жизни делает человека счастливее.
Профессор Хабиб Тилиуин (Университет Орана, Алжир) — основатель Лаборатории образовательных процессов и социального контекста в Алжире. Он собрал экспертные знания о качестве жизни в исламских странах, изучении благополучия, политике развития и образования. Также является членом редколлегии «The Journal of Happiness Studies».
