сказал тебе об этом. Но считаю, что ты должен знать, что твоя женщина пошла на это, чтобы спасти тебя от участи быть отверженным.
– Не верю, – шумно выдыхаю я. – Это не может быть правдой…
– Тебя вызволили из Белой Башни, когда между кланами шла война. А ты, что ни говори, всегда был хорош в своем деле. Тео, как всегда, погорячился, поубивал не тех. Жестоко обошелся с теми, кто оказал ему помощь. И ему был нужен козел отпущения, чтобы спасти собственную шкуру. Ты был его правой рукой и лучшим кандидатом на эту роль. Тем более, как бывший заключенный, не имел никаких прав на помилование. Идеальная жертва. Не знаю, как Лив узнала об этом, но она пришла к Тео просить его пощадить тебя. И отец поставил ей условие – она становится его агентом на ближайшие пять веков, а он оставляет тебя в покое. Ливия слишком любила тебя, чтобы сказать «нет».
Услышанное шокирует меня. Выбивает почву из-под ног. Заставляет чувствовать себя последней сволочью. Все, что я считал истиной, на чем лелеял свои обиды, оказалось лишь иллюзией. Строил из себя жертву, был палачом для той, кто ради меня согласилась стать шпионкой, шлюхой и киллером в одном лице. Вряд ли я смогу найти когда-нибудь оправдание собственной слепоте.
– Лив убила тех, кто желал отдать Тео под трибунал. Устранила всех, кто, так или иначе, угрожал его безопасности. Выведала информацию, с помощью которой ему удалось поставить на место своих недоброжелателей, – выждав, пока я приду в себя, продолжает Америго. – Как политик он поступил мудро, смог выкрутиться из сложной ситуации с малыми потерями.
– Как ты узнал об этом? – спрашиваю я.
– Лив обратилась ко мне за помощью, когда Тео бросил ее гнить в польской тюрьме. В то время я как раз обитал в Варшаве и за пару месяцев до этого мы встречались. Я помог ей оттуда выбраться, но взамен потребовал от нее рассказать правду. Это было двести лет назад. Я уговаривал ее тогда уехать со мной в Индию, но она отказалась. Боялась, что если она уедет раньше срока, то отец убьет тебя. И вернулась в Италию к нему.
Америго замолкает. Опускает глаза и смотрит на носки своих сапог, заляпанных грязью. Он, как и я, дрожит от холода, но не может прервать этой важной для нас двоих беседы.
– Почему ты рассказал мне об этом сейчас? – поднимаясь с качели и подходя к брату, спрашиваю я.
Мне хочется уличить его в каких-то скрытых мотивах, обнаружить, что все, что он только что сказал – ложь. Но я смотрю ему в глаза и понимаю, что это не так. Все, что он озвучил сейчас – правда. И мне придется с этим жить.
– Хотел, чтобы у тебя была возможность сказать Лив, как ты благодарен ей за ее поступок. Девушка этого заслуживает, – просто говорит Америго. – Когда ты умрешь, я не хочу, чтобы она страдала от твоего непрощения.
– Какая трогательная забота, – язвительно произношу я. – И, похоже, совсем не во имя справедливости.
– Сомневаюсь, что ты что-то понимаешь в этом вопросе, – тут же ставит меня на место Америго. – Слаб ты для этого.
Нашу беседу прерывает звук открывающейся калитки. На дорожке появляется Айлин. Брат тут же приосанивается. Откидывает со лба темную прядь волос. Он с жадностью пожирает взглядом ее хрупкую фигурку. У меня нет сомнений, что он неравнодушен к моей воспитаннице. Только этого не хватало. Лучше бы с его стороны это была лишь месть. Заметив его, она замедляет шаг.
– Если ты столь круто сечешь в справедливости, то, какого дьявола, впутал Айлин в наши разборки? – поворачиваясь к Америго, спрашиваю я. – Когда она успела заслужить клеймо, которым ты ее наградил?
Брат молчит. Идет в сторону крыльца, поднимается по ступенькам и заходит в дом. Подхожу к Айлин и обнимаю ее за плечи. Она дрожит то ли от холода, то ли волнения.
– Ты промокнешь и заболеешь, – говорю я, подталкивая ее в сторону дома. – Пойдем в тепло.
– Я хочу, чтобы он ушел, – упираясь, едва не плача, шепчет она. – Пожалуйста, скажи ему, чтобы убрался.
Обещаю ей, что выгоню его. Айлин с недоверием смотрит мне в глаза. Потом переводит взгляд на окно, из которого Америго наблюдает за нами. Она всхлипывает и прижимается лбом к моей груди, словно желая спрятаться. Машинально провожу по черной ткани платка, которым повязана ее голова.
– Мы не можем стоять тут вечно, – тихо говорю я. – Он ничего тебе не сделает. Я ведь рядом.
Айлин поддается моим уговорам, и мы вместе входим в гостиную. Судя по тому, как Америго расположился на диване, покидать это уютное место он не собирается. Моя подопечная с ненавистью глядит на него. Вырывается из моих рук и бегом поднимается по лестнице, оставляя за собой мокрые следы от обуви.
– Теперь пришло время озвучить основную причину моего визита, – говорит брат, упираясь локтями в колени. – И она носит имя Якуб Монро. Ты ведь еще не успел забыть этого милого парнишку? Приветливый, но очень несговорчивый малый.
– Что ты с ним сделал? – строго спрашиваю я.
– Накормил серебром досыта, – довольно улыбается Америго. – Но, похоже, что зря. Твой сын подставил своего дружка, как нечего делать. Твоя школа, Зотикус?
– Не могу избавиться от ощущения, что ты в восторге от меня.
– Мне нужна флэшка. Если я не получу ее к завтрашнему вечеру – Якуб умрет. Я и так был слишком добр и терпелив с тобой, – жестко говорит Америго. – Но на этом все. Не вернете – Монро будет первым, потом я убью твоего сына. А это для вдохновения. Пусть Арсен посмотрит. Возможно, это
