брата!
– Это так принципиально для тебя? Какая, к черту, разница, если все, чего ты хотела, это чтобы я убил ее?
– Он что-то пообещал тебе в обмен на жизнь этой дряни? – задыхаясь от гнева, спрашивает Дина. – Ну же, отвечай! Будь честным хотя бы раз в жизни!
– Тебя это не касается. И вместо того, чтобы истерить, лучше бы поискала варианты, которые могут нейтрализовать магию твоей сестры. Уверен, они есть, – говорю я. – И да, что будет, если я скажу твоей тетке, что у тебя в глазах золотистое пламя, точно такое же, как у твоей сестры? Оно горит все ярче, все злее.
– Нет, – на мгновение во взгляде Дины проскальзывает ужас. Беру ее за плечи и разворачиваю в сторону зеркала. Она смотрит на свое отражение и издает тихий вскрик.
– Прекрасно, не правда ли? – наслаждаюсь ее реакцией я. Даже улыбаюсь. – Но похоже, в вашей семье это считается чем-то плохим. Как ты теперь с этим жить будешь?
– Я убью его, – в отчаянье шепчет Дина, сжимая кулаки. – Если бы не Америго, все бы уже было кончено! Тварь!
– Тронешь моего брата или Айлин – и я сверну тебе шею, – спокойно, но с уверенностью говорю я. Ведьма в испуге оборачивается и смотрит на меня. Видимо, она не заметила, как озвучила мысль, а теперь не понимает, как я все понял. – И мне будет плевать, что ты девушка моего сына. Найдет себе получше.
– Скорей бы ты уже сдох, защитничек, – сипло произносит она. Бьет меня кулаком в грудь и быстро выходит из комнаты. Ладно, я думал, что все будет гораздо хуже. Теперь осталось проследить, чтобы она не сделала глупость. И мне будет нужна помощь Риты.
Я сижу в гостиной с ноутбуком, когда Айлин проходит мимо меня на кухню. Она даже не удостаивает меня взгляда, делая вид, что меня здесь не существует. Вспомнила, как все было? Или сама себе что-то придумала и на это обиделась? Со вторым можно будет работать, а вот если первое, то тогда только признать себя виновным. С лестницы легким шагом сбегает Лив. Подходит ко мне сзади, обнимает за шею и целует в макушку.
– Мне нужны деньги, – наклоняясь к моему уху, говорит она. – Хочу пройтись по магазинам, купить себе платья. А то я уезжала в спешке, ничего не успела с собой взять.
– Кто же тебя так гнал? – спрашиваю я, вытаскивая из бумажника, лежащего на столе, кредитку. – Что вообще, происходит, Лив?
– Не хочу сейчас об этом говорить, – корчит недовольную гримасу моя женщина. На звук голосов из кухни выглядывает Айлин и с удивлением уставляется на Лив.
– Еще один вампир в доме? – проходя в гостиную, растеряно произносит она. На ней мешковатая пижама с выцветшим рисунком. Волосы небрежно заплетены в косы. На ногах тапки-собаки.
– Это моя подруга – Ливия, – представляю я гостью.
– Любовница, – резко уточняет Айлин. – Надолго к нам?
– Надеюсь, что нет, – отвечает ей Лив. – Зотикус рассказал мне о тебе. Ты очень красивая. Надеюсь, мы подружимся.
Айлин хмыкает, но сменяет высокомерный взгляд на что-то более дружеское и приветливое. Неужели приревновала? Закипает чайник, оповещая о своем состоянии свистом, и моя воспитанница убегает убегает. В дверь звонят. С полотенцем на плече с лестницы сбегает Дэшэн. Он выглядит заспанным и помятым. Никогда таким его раньше не видел. Открывает, и в дом вваливается Америго. Он видит Лив и замирает на месте.
– Лив… – выдыхает он, переминаясь с ноги на ногу. – Что ты… Как ты здесь оказалась?
– Здравствуй, дорогой, – откликается Ливия. Ее голос звучит ласково, миролюбиво. Брат обнимает ее за плечи и целует в губы. Прежде, чем у меня успевает проскочить мысль, что я его сейчас убью, что-то с грохотом падает на пол. Они вздрагивают и оборачиваются. Это Айлин выронила и рук чашку с чаем, который коричневыми ручейками растекся по паркету.
– Утро – время кривых рук, – смущенно улыбается она. Опускается на корточки, чтобы собрать осколки.
Лив несколько секунд пристально смотрит на Америго, а потом залепляет ему пощечину.
– Похоже, тебе доложили о моем плохом поведении, – невозмутимо констатирует тот, вытирая с губ капли крови. Что ни говори, а рука у Лив тяжелая.
– Прогуляемся? – ослепительно улыбаясь, предлагает Лив. Брат кивает, опасливо глядя в мою сторону. Кажется, он уже все понял. Они уходят, и мы остаемся с Айлин вдвоем. Она скорбно вздыхает, приносит швабру и начинает убираться.
– Тебе, что, вообще все равно что она ушла с ним? Неужели ты до такой степени мертвый? Или ты всем привык делиться с братом? Даже женщинами? – негодует она.
– Они любовники. Последние двести лет, – зачем-то говорю ей правду я.
– Ого… – вырывается у нее, и она смотрит на меня с сочувствием. – Тяжко тебе, да?
– Не то слово, – не желаю скрывать своего душевного состояния я.
– Так тебе и надо, – беря одной рукой ведро, а второй швабру, отзывается Айлин. И гремя всем этим, идет на кухню. Пожалела, называется.
