– Принято. Восстановление повреждения грубого тела, нужно начинать с восстановления энерго–оболочек, или так называемых, «тонких тел». Их можно восстановить посредством определённых сексуальных действий с противоположным полом, – начала пояснения ИскИн, я хмыкнул, получается всякие там «Камасутры» не на пустом месте возникли.
МЭРИ коротко рассказала об основных приёмах и возможностях такого экзотического восстановления. Если делать так как она рассказала, с такой частотой и в таких позах, то пожалуй это уже любовью не назовешь. Спорт, массаж, что угодно, ну уж никак не плотские утехи.
– Слушай, МЭРИ, а может ты исправишь во мне вообще всё? У тебя же есть эталоны здоровых органов. Ну вот и сгенерируй, или там синтезируй всё как нужно.
– Это несколько абсурдное желание, – улыбнулась мне голограмма, – во–первых, вы Витзей, и эталонов для ваших органов я не имею, и никто не имеет. Они у каждой особи Витзея уникальные и динамически изменяются во времени. Во–вторых, двоичная морфичность тел еще более усложняет задачу. И потом, если заменить в вашем организме все органы, которые у вас, кстати, здоровы на 96%, то ваша нервная система и энергетическое тело, взятое в комплексе, всё равно восстановит органы по эталону упругого тела. Если заменить фрагменты нервно–энергетической системы, то вы будете уже не вы…
– Сто, стоп, стоп. Я понял. Извини за дурацкий вопрос.
– Ничего страшного, господин Наместник. Ваше ранение оправдывают столь наивные вопросы.
– Давай так. Сможешь восстановить мою защиту? Я так понимаю, у меня её нет.
– Процесс восстановления защиты активно проводится силами вашего организма. В течении ближайшего времени фатальные изменения будут устранены. Останется только подкорректировать причинно–следственные джагер-каналы.
– Тогда давай, что нужно, то и корректируй. И, желательно, побыстрей.
– Снизьте уровень вашей защиты до минимально допустимого, – попросила МЭРИ.
Я расслабился насколько смог, мысленно разглаживая не только мышцы, но и нервы.
– Благодарю, – донеслось откуда-то издалека, – запуск диагностического корректирующего комплекса два ноля семь.
Всё–таки, общение с МЭРИ перешло на новый уровень. Не нужно чего-то там объяснять и узнавать, доказывать. Может этот статус Витзея на неё так повлиял? В памяти всплыл перечень работ этого самого комплекс диагностики. Ну что сказать? Ничего лишнего. Ага, вот эта сноска мне особенно нравится – «для особых случаев с объектами высшей степени допуска». Эх! Расту!
На меня напала дрёма.
– МЭРИ, ты там поаккуратней, – пробормотал я, проваливаясь в сладкий сон.
– Не беспокойтесь, господин Наместник…
Мне снилось, что я иду по заснеженному полю, а снег лепит так, что не видно собственного носа. И я вот иду, увязая по колено в снегу. Посмотрел вниз, а ноги завязли в снегу, как в сметане, и эта субстанция мерзко так тянется за мной. А потом снег стал ещё сильней. Я чувствую жуткий холод, понимая, что именно называется «продрогнуть до мозга костей». А снег падает и падает, окружая меня непроходимой стеной. Я пытаюсь разогнать эту стену руками, но ладони проваливаются, не встречая сопротивления. И тут я слышу удары тарана извне, в эту самую снежную стену. Кто-то пытается пробиться ко мне? Хочу кричать, звать на помощь. Но не могу. Удары всё мощней и чаще. Теперь стучат со всех сторон. Спереди, с боков, а вот удар за спиной, сверху… При каждом ударе снежная стена содрогается, но не приближается ко мне ни на миллиметр. Протягиваю руки, и они погружается в снег, не встречая сопротивления. Как? Как можно бить во что-то рыхлое и податливое?
Вспышка света, и я очнулся в диагностическом кресле. Рядом стоит голограмма докторши, внимательно рассматривающая меня.
– Хорошо, что разбудила, – проговорил я, вздохнув и посмотрев вверх, на потолок, – ну как? Уже закончила?
– Ваши органы в полном порядке, – совершенно без эмоций ответила МЭРИ, – получить доступ к вашему мозгу не удалось. Были отработаны все доступные алгоритмы, проведено несколько миллионов вариаций. Вы, господин Наместник, весьма защищены. Вынуждена признать, что в моих хранилищах нет подходящего алгоритма воздействия на вашу высшую нервную деятельность.
– То есть ты меня вылечить не можешь? – на всякий случай спросил я.
– Вы не больны.
– Ага, не болен. Знаешь, как я головой долбанулся? Мама не горюй!
– Ваша мама может быть совершенно спокойна относительно вашего здоровья, – прокомментировала МЭРИ.
– Блин, – ещё раз вздохнул я, – ну что за непруха. Значит, все мои знания и умения канули в лету? Я не смогу ничего такого, что умел до … до ранения?
– Вынуждена признать, что в моих хранилищах нет подходящего алгоритма воздействия на вашу высшую нервную деятельность.
– Я это понял, – хмыкнул я, – так что теперь делать? Я беззащитен как младенец?
– Вынуждена признать, что в моих хранилищах нет подходящего алгоритма воздействия на вашу высшую нервную деятельность.
Голограмма пошла рябью. Как будто она сделана из воды, и по ней расходятся волны, как от брошенного камня. Ну вот, испортил ИскИна.
