Кровавое возмездие? Огун кивает царю в знак уважения и согласия с его приказом, а затем, словно бы поддерживая, похлопывает по плечу, Одинсон коротко улыбается и кивает в ответ, а затем минует барьер, оказываясь в камере Локи. Огун взмахивает рукой, блокируя защитное поле, маг против воли хмурится, косится на аса, что остался за пределами клетки. Огун разворачивается и уходит.
Шаги удаляются, Локи неприязненно смотрит на брата, сжимая кулаки до хруста. Тор выжидает, молчит и вовсе не нападает, а смотрит так, что магу становится не по себе, обдаёт жаром, мягкая рубашка и простые штаны стискивают так, словно душат.
— А ты поднаторел в обманах, — снова Локи говорит первый и словно невзначай информирует, — ты ведь в курсе, что защитный барьер открывается только снаружи?
— Разумеется, — кивает Тор и отворачивается к ларцу, он нагибается, ставит молот на пол, открывает крышку, Локи тоже издалека заглядывает с любопытством. — За мной вернутся утром в семь.
Тор достает какую-то одежду. Осторожно вешает на спинку кресла: чёрное и белое. Рядом ставит ботфорты со шнуровкой.
— Моё погребальное одеяние? — интересуется Лофт буднично, посмеиваясь, но смех его напряженный. Тор бросает на него резкий взгляд, палит жаром и прокаливает.
— Надень, прошу тебя, а потом я всё объясню, — спокойно говорит Одинсон.
— А если я не соглашусь? — гримасничает Локи.
— Пропустишь веселье, неужели не любопытно, братишка? — интонация Тора чуть молящая, чуть взволнованная.
Одинсон надеется, что узник примет правила игры, но маг не торопится соглашаться.
— Ты пришёл убить меня, и мне не любопытно…
— Я не за этим пришёл! — прогремел Тор, на какой-то миг теряя контроль.
Маг резко замолк. Наверное, братец подготовил для него занимательную развлекательную программу. Тем опаснее ожидание, ведь если бог грома до сих пор не напал, значит, есть возможность избежать жестокой расправы. Но зачем Лофту принаряжаться, пока не ясно. Медленно и настороженно кивая, маг осторожно приблизился и подхватил одежду. Тор сделал несколько поспешных шагов в сторону, только тогда Лофт нагнулся за обувью. Маг держал зрительный контакт до тех пор, пока брат сам не отвёл взгляд.
Лафейсон исчез в ванной комнате, переодеваться на глазах у Тора показалось ему неуместным. Странно всё это, но что греха таить, любопытство пересилило чувство самосохранения. Когда узник облачился в одежду, принесённую братом, и взглянул на себя в зеркало, то самому себе показался чересчур чувственным. Мягкий чёрный шелк обтягивающих штанов, натянутый на абсолютно обнажённое тело, своим нежным касанием напоминал чуткие пальцы. Белая рубашка сидела на боге обмана как влитая, ботфорты с металлическими мысками и шнуровкой — слишком экстравагантно для Асгарда, мода смертных, не иначе. Локи разглядывал своё отражение и старался даже мысленно не комментировать свой внешний вид.
Дверь в ванную открылась медленно, опасливо. Лофт стоял на пороге, облачённый в узкие штаны из очень тонкого, но упругого материала, они облегали стройные ноги подобно второй коже. Тор стоял в метре от кресел на коленях, опустив голову словно раб, и не смел поднять взгляд, поэтому видел только змеиное изящество ног Локи.
Пленник открыл рот от изумления, он оценил коленопреклонную позу брата на полу: пшеничные локоны разметались по обнажённым плечам, мышцы вздулись, словно после тренировки. Обнажённый по пояс бог грома, эталон силы и власти, скатился до рабского подчинения. Туника и тёмная накидка небрежно висели на спинке кресла.
Как такое возможно? Что происходит? Это просто сон?
Локи облизнул пересохшие губы, отвёл взгляд в сторону, на его постели, застеленной изумрудным покрывалом, были разложены разнообразные плети, гибкие хлысты, несколько палок с острыми зубцами разной длины.
Маг снова перевёл взгляд на брата, тот держал руки за спиной. Маг молча опасливо обошёл его кругом и остановился за спиной, ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что руки брата скованы кандалами. Он сам себя сковал? Лафейсон удивлённо смотрел на поблескивающий металл, сковывающий руки бога грома, и его губы сами собой растянулись в улыбке.
Одинсон почувствовал себя чуть уютнее, когда брат оказался позади него. Узник молчал и не двигался, причём стоял где-то в метре от Тора. Воин выпрямился и наконец заговорил:
— За мной придут в семь утра. Можешь причинить мне боль, любую из возможных, используй всё, что понравится.
Локи слышал голос Тора словно сквозь вату, у него затряслись руки, так и хотелось вцепиться в глотку этому гаду, который снова запер его. Смысл дошёл до мага не сразу. Ему позволено причинить боль?
Что он предлагает? Избить его до полусмерти и успокоиться? Тор потерял рассудок на радостях от того, что стал царём? Обезумел?
— Какой сигнал ты подашь своим дружкам, как только я возьмусь за эти глупые игрушки? — прошипел Локи, не приблизившись к Тору ни на шаг. — Объявишь меня безумцем, которого следует лечить? Что ты задумал? Мы ведь договорились, что ты отпустишь меня, я поверил тебе! А теперь я здесь снова взаперти.
— Никакого сигнала не будет, Локи, — покорно отозвался Тор, сжимая кулаки, он нервничал не меньше брата и совсем тихо добавил, —ты
