посреди кабинета, распорядился:
- Это чмо посади в его машину, отвези подальше и ликвидируй.
Решетнику очень нравилась формулировка "ликвидируй". Была в ней этакая хлесткость, высокомерность. Такие и только такие приказы должен отдавать настоящий хозяин жизни. И Решетник всегда употреблял это словечко, вынося кому-то приговор.
Главный ночной дежурный понятливо кивнул, повернулся выполнять, но был остановлен олигархом:
- Павлушка, слышь! Машину не забудь! Ее тоже надо, того - ликвидировать. Вместе с подарочком, который там, на заднем сидении. Ты понял?
- Все понял! - заверил главный ночной дежурный.
- Не все ты понял. С этой минуты ты, Павлушка, начальник моей охраны. Теперь всё понял?
- Теперь - всё! - расплылся в улыбочке резко повышенный в должности Павлушка.
- Тогда - топай!
А когда новый начальник охраны увел старого, Решетник обернулся к своему аналитику.
- Что скажешь, Кирилыч? Степка-то наш с ума съехал, а? И как это мы не углядели?
- Съехал? Так-то оно так... - покрутил карандаш в пальцах Кирилыч. - Да не так.
- Что, считаешь, не поехала крыша у Степки? - с интересом спросил Решетник.
- Поехала, конечно. Но у отъезда была причина. И причина серьезная. Ты не говорил с ребятишками, которые наведывались сегодня в квартирку номер семьдесят пять? А я, вот, говорил. И с теми, которые позавчера туда наведывались, когда Никитушка наш преставился - тоже говорил.
- Не томи!
- А чего томить - подставили тебя, Валентиныч! Питерский след чую!
- Ну ты дал! - не поверил Решетник. - Ты теперь везде питерских будешь видеть? За каждым кустом?
- А сам погляди. Кто о происшествиях в этой квартире узнавал первым? Да кто угодно, только не ты! А почему? Потому что все подстроено было. Заранее! Пасли тебя питерские. Выжидали в засаде на той квартирке!
- Погоди, что подстроено-то было?
- Фокусы были подстроены. Парапсихологические.
- Ты что, Кирилыч, поверил этим россказням? - удивился олигарх.
- Россказни - россказнями, а что с пулями делать, которые твои хирурги-мясники извлекли из вернувшихся ребятушек? А? И с отрезанными ушами? И с Никитушкой, царство ему небесное? С чего это он в одночасье преставился?
- Ну-ка - с чего? - заинтересовался Решетник.
- С того, что к нему было применено сильное парапсихологическое воздействие! Как и ко всем ребятушкам. Результаты, правда, получились разные у этого воздействия. Но так оно и бывает. Никитушка, простая душа, просто помер на месте. А ребятушки палить начали во все стороны, думая, что пистолеты сами у них стреляют. Ну, Степушке, тому круче всех досталось. Ты ж его трижды посылал в эту семьдесят пятую квартирку - вот он уже и дошел до точки, начал уши себе резать.
- Ну а питерские-то тут при чем? Слыхали мы про эту парапсихологию, слыхали! Не один ты такой умный! Про колдунов-шептунов, про бабок- ворожеек...
- Э-э, куда хватил! Ты б еще старцев-травников вспомнил. Ерунда это, Валентиныч! Херня, если по научному. Парапсихологией серьезные люди занимаются. В том числе и в КГБ. Там, знаешь, какие чудеса творят - мама не горюй!
- Думаешь, в квартире этой КГБ питерское засело? - Решетник почесал подбородок.
- Про все питерское КГБ не знаю, но какого-то парапсихолога - мощного, из столичных - туда точно подсадили! Чтоб вокруг тебя этакую чертовщинку закрутить, чтоб от тебя народ шарахался начал. Парапсихолога этого могли даже и не в саму семьдесят пятую подселить, а, например, к соседям, за стеночку. Им же главное тебя поймать. На крючок гордости. А ты и повелся...
- Н-да... мыслишь дельно! - хмыкнул Решетник. - За что я тебя, Кирилыч, люблю и ценю, так за твои дельные мысли! Может, и впрямь, я зря туда сунулся? Зря гордость показывать стал? С гордостью-то нынче плохо! Оно и всегда было плохо... Мы и сами всех, особо гордых, повывели, но и себе такого позволять не должны. Прав ты, ох прав, Кирилыч! Теперь не до квартиры этой. Тут бы самому целым остаться... Но я так просто не сдамся. Ну и что, если даже Дылда? Теперь выбирать все равно не из кого, буду корешиться с ним. Где-то у меня был его секретный телефончик...
19.
Степан Федорович довольно равнодушно воспринял то, что его руки привязали к рулю. Ему сейчас было важнее другое: рассказать Павлу про ожившие пистолеты и про нож, который сам взял да отрезал ухо. Даже когда Павел захлопнул дверцу джипа, Степан Федорович продолжал рассказывать ему, изо всех сил стараясь, чтоб тот понял, осознал. И руками пытался показать как все оно было - но показывать связанными руками было трудно.
Тогда Степан Федорович замотал головой, застучал ногами об пол кабины, но Павел так и не услышал, не понял. Остался там, за тонированными
