даже и во сне. А что еще мне остается делать? Я настолько закомплексован, что у меня не хватает смелости самому познакомиться с кем-нибудь. Может, поэтому мне приятней сны, чем реальность? Скорее всего, так оно и есть…
1 декабря 1989 года (из дневника Ивана П.).
Вчера в первый раз напился.
После занятий в институте Толик предложил взять бутылку водки и пойти к нему.
– А повод?
– Сегодня годовщина того проклятого дня, когда наш взвод попал в душманскую засаду, - ответил он.
Мы зашли в специализированный магазин 'Вино', располагавшийся рядом с институтским зданием. Водку покупал Толик. Продавщица подозрительно посмотрела на нас и спросила:
– Ребята, а вам есть двадцать один?
– Есть, - ответил Толик. - Паспорт показать?
Наверное, было что-то такое в его лице, что не дало продавщице потребовать с него документ. Она молча выставила на прилавок бутылку
'Столичной', приняла деньги и обратилась к следующему покупателю:
– Что Вам?..
Мы взяли водку и пошли домой к Толику. Пока он готовил закуску, я уютно расположился на кухне и смотрел, как он это делает. Толик быстренько почистил картошку, накрошил лука и, сложив все это в большую сковородку, поставил на плиту жариться. Через двадцать минут на столе стоял 'мировой закусон', как выразился мой друг. Кроме картошки он извлек еще из домашних запасов банку с солеными помидорами и огурцами.
Мне раньше не приходилось серьезно выпивать. Все ограничивалось одной-двумя рюмками. Первую выпили молча, не чокаясь, поминая погибших в
Афганистане товарищей Толика. После нескольких рюмок в голове приятно зашумело, приятное тепло разлилось по телу, и потянуло на разговоры.
Мы закурили.
– Сегодня опять Афган снился, - сказал Толик, глаза которого подозрительно блестели. - Только больно странный какой-то сон.
Он рассказал мне, что привиделось ему ночью…
– Понимаешь, непонятно, откуда в Афгане взялось это болото? Или, если взглянуть на это с другой стороны, откуда в нашем болоте взялись 'духи'?
– Толик, это - сон! - ответил я, чувствуя, что язык уже начинает заплетаться. - Во сне все возможно!
– Если это был сон, - заметил он.
– Не понял? Что сие значит?
Толик усмехнулся, но глаза у него остались серьезными.
– Понимаешь, Вань, когда я проснулся ночью, пошел в ванную, чтобы смыть с себя остатки этого сна. Но когда взглянул на себя в зеркало!.. Лицо, руки
– все было в грязи, будто и вправду валялся в болоте. Понюхал - запах тот же, что и во сне. Долго потом я смывал с себя эту гадость. Вот так-то!
Я вспомнил о своем сне и рассказал его Толику. Уж больно похожи были последствия…
– Подругу тебе надо! - заметил Толик. - Ничего, будет и на нашей улице праздник! Мы с тобой как- нибудь выберемся в город и вплотную займемся этим вопросом.
– А сам-то чего медлишь? - поинтересовался я.
У Толика нет постоянной подруги. Иногда кто-нибудь появляется, но довольно быстро исчезает с горизонта…
– Куда я ее приведу? - Толик обвел рукой вокруг себя. - Квартира - две комнаты. Мать с сестренкой…
– А на расширение подавал?
– Какое расширение?! Очередь страшнейшая!
– Но ведь ты же афганец!
Толик махнул рукой.
– Пробовал… Знаешь, иногда хочется взять автомат и перестрелять этих чертовых бюрократов!
Я не стал продолжать эту тему. Мне легче, у меня ведь трехкомнатная квартира. Есть, правда, еще брат, но у него - своя семья, и жилье у него есть.
– А как там было? - спросил я у него.
Толик не любит распространяться о службе в Афганистане. Но в этот момент он был под хмельком…
– Как было?.. Как на войне. Ни мы, ни они особо не церемонились. Спали с автоматами в обнимку. Если что - с ходу в бой. 'Духи', в основном, по ночам лазили. Одного парня, нашего земляка, утащили, одни сапоги остались. Потом в родной школе запретили памятную доску открывать, посвященную ему. Сволочи!..
Он молча налил себе водки и выпил.
– Но ведь были и перебежчики? - осторожно поинтересовался я.
– В семье не без урода! - сквозь стиснутые зубы ответил Толик. - Таких убивать надо, не задумываясь…
Он наклонился ко мне и заглянул прямо в глаза.
– Значит, Ваня, тебе интересно как там было? Разве ты сможешь понять, что мы пережили в Афгане? Ты, который и в армии-то не служил? Ты когда-нибудь видел наших ребят, побывавших в лапах у 'духов'? Нет, конечно… Всех их присылали грузом 'двести' в цинковых гробах, а гробы-то открывать запрещали! Потому что там было на что посмотреть… Мы видели таких 'погибших при исполнении интернационального долга'. Страшно, до каких зверств может додуматься человек! Всегда для себя оставлял гранату. Чтобы если что - сразу насмерть! Лишь бы не попасться им живым… Сюда приехал – все другое! И отношение к нам тоже. Думали, что приедем героями, с честью выполнившими свой интернациональный долг. Оказалось, нет… Нам говорили: 'Мы вас туда не посылали'! Поначалу все кипятился, норовил такому гаду морду начистить. Потом смирился, успокоился. А ты говоришь, очередь на квартиру… Ладно, Ваня, давай-ка, допьем, что ли!
Толик разлил остатки водки по рюмкам. Мы выпили. Только эта рюмка, похоже, была лишней для меня. Проглотил водку, но почувствовал, что жидкость не провалилась в желудок, а поднимается обратно. Я попытался добежать до унитаза, но не успел. Меня вырвало прямо на кухне…
Потом мы вдвоем с Толиком убирали то, что я там натворил. Хуже всего пришлось моим штанам. Они были безнадежно испачканы.
– Это у тебя с непривычки, - сказал Толик, очищая штаны водой. - Ну, ничего. Сейчас все поправим.
А я в это время сидел в одних трусах на табуретке. Мне было очень плохо. Перед глазами все вращалось, время от времени комок подступал к горлу, и я опять бежал в туалет. А Толик, закончив чистить мои штаны, сушил их утюгом…
Когда он привел меня домой (а живем мы в соседних квартирах), моя мать ничего не сказала. Но по ее виду я понял, что зреет буря. Я попытался выпрямиться и не качаться, но это у меня плохо получалось. К тому же на пути все время попадались какие-то предметы, которые раньше никогда не мешали моему передвижению по квартире. Так что возразить на совершенно справедливые упреки матери мне было нечего. Я просто пошел и завалился спать. Но меня все время не покидало чувство, что во сне Толика была какая-то немаловажная деталь, которую я упустил. Так и не вспомнил, какая…
Ночью, переполошив всех домашних, прибежала мать Толика, Вера
Ивановна.
– Ваня, ради Бога, помоги!
– Что случилось? - спросил я, чувствуя себя прескверно.
– Воюет.
