представить себе не могли. Маркс, конечно, «тоже-экономист», но он не составлял «экономическую часть программы такой-то партии», идущей на выборы. Он не заполнял формуляры партийного планово-экономического отдела, проставляя цифры роста: зарплат, пенсий, ВВП, индексов деловой активности и т.п. Он говорил об отношениях труда и капитала, пролетариата и буржуазии, между гражданами и государством, о ценностях и смыслах… А это — идеология.
Попытка придумать «смену экономического курса» (хоть мобилизационным, хоть любым иным способом) не приведет ни к какому результату, кроме увеличения количества публикаций и перебранок между участниками многочисленных ток-шоу. Нельзя сменить «экономический курс», не сменив курс политический. А политические цели — это всегда идеология. Мировой капитализм переживает кризис собственного развития, ощущает исчерпание прежде работавших моделей, ищет способы продлить собственное существование. Две глобальные тенденции борются друг с другом: жить и укрепляться за счёт остального мира (глобализация и её разновидности) — или выжить, борясь за свое существование с опорой на собственные ресурсы, возрождать «национальные государства» и их союзы. Одной из вариаций на эту тему являются рассуждения об «однополярности» и «многополярности» современного мира. Россия, пытаясь отстаивать ценности национального государства, всё отчетливее позиционирует себя как сторонницу многополярного мира.
Противоборствующие силы сталкиваются и внутри самой России, её «политического класса». Одни из них не просто готовы, а всеми силами стремятся вписаться в западный проект (каким бы он ни был) на любых условиях, — лишь бы не взяли и не отняли всё «нажитое непосильным трудом». Другие — с трудом, но начинают понимать, что «на любых условиях» никак нельзя, потому что с утратой государства или хотя бы важнейших элементов его суверенитета, они сами исчезнут «как класс». В сущности, Россия беременна открытым проявлением раскола на национальную и компрадорскую буржуазию, — если воспользоваться неточными и устаревшими, но на уровне публицистики вполне оправданными терминами. Дальнейшее существование нашей страны как государства напрямую зависит от исхода этого раскола: если всей полнотой власти овладеют «паразиты-компрадоры» — у России нет шансов на выживание. Если верх одержит национальный капитал, то такие шансы появятся: при правильной политике, в том числе — экономической, важнейшими элементами которой являются переустройство финансово-банковской системы и промышленное развитие.
Идеологии
Российское общество сложено из носителей разнообразных взглядов. Упомянем некоторые, наиболее распространенные из них (не забывая при этом указать, что чаще всего встречаются эклектичным образом переплетённые идеологические конструкты: сегодня встретить либерала «per se», т. е. «в чистом виде», — так же трудно, как и «чистого» коммуниста).
Либерализм провозглашает в качестве своей главной ценности свободу личности, приоритет индивидуального над коллективным, минимизацию влияния государства на жизнь граждан, свободу мысли и свободу совести. Либерализм ратует за прогресс, демократию, равенство всех людей. Важными его принципами являются терпимость к иным взглядам, верованиям, убеждениям, мнениям. Разрешение противоречий следует искать путём рационального их обсуждения и поиска согласия. Экономическая модель, соответствующая либеральным взглядам и принципам, основана на идеях свободного рынка, конкуренции, вмешательство государства ограничивается установлением «правил игры» (приоритет закона). Именно эта идеология и эта экономическая модель являются доминирующими в России (в вариации неолиберализма). Но налицо очевидное и существенное несоответствие принципов либерализма практике их воплощения в жизнь. Даже если говорить только об экономической модели, не касаясь всех прочих сфер, то и тут мы увидим отсутствие свободной конкуренции, манипуляцию рынком в интересах монополий; коррупционное сращивание бизнеса с органами госвласти — вплоть до уровня олигархического правления, подавляющее влияние финансового капитала, действующего в собственных интересах в ущерб промышленному развитию и т.д.
Консерватизм — в своей крайней форме — призывает к неукоснительному следованию уже сложившимся традициям и обычаям, прошлое при этом не просто идеализируется, но и сакрализуется. Важной чертой консерватизма является представление об особой роли государства, призванного устанавливать действующий порядок, следить за его соблюдением и наказывать за его нарушения. Государство и его глава в консервативном обществе воспринимаются патерналистски, неравенство людей считается естественным, частная собственность — священной. В таком «идеальном» виде консерватизм в России, если и существует, то в локально-маргинальном виде, и заметного влияния на реальную жизнь страны не оказывает. Имеют место и взгляды т.н. неоконсерватизма, то есть консерватизма, как бы стремящегося «не отстать от прогресса». В этой связи неоконсерваторы принимают ряд либеральных ценностей — таких, как права личности, свобода предпринимательства. Полностью на позиции либерализма неоконсерваторы не становятся, справедливо опасаясь, что вся полнота «свобод», проповедуемых либералами, неизбежно разрушит традиционные ценности и мораль.
В России существуют разнообразные «консерватизмы», что не удивляет, если вспомнить об исторически близком прошлом России, где сформировалось несколько матриц собственного бытия с кардинально несовпадающие между собой и даже прямо противоречащими друг другу принципами жизнедеятельности и государственного устройства, — причём каждая из таких матриц существовала достаточно долго для того, чтобы в обществе не только возникли соответствующие традиции, но и закрепились соответствующие ценностные системы. Каждая из таких матриц способна породить апеллирующий к ней консерватизм. Одни консерваторы идеализируют Российскую империю, рассматривают православную церковь как основу единства народа, 1917 год оценивают как катастрофу, как несомненное зло, а весь советский период — как самый страшный, разрушительный период в истории русского народа. Этот вид консерватизма сам по себе обладает неким внутренним разнообразием, связанным с различным отношением к монархической или демократической
