он был связан с Ильёй Эренбургом, который был посредником между Сталиным и тем ловким агентом. После войны этот польский еврей оказался в Израиле, вероятно, с ведома Сталина, который в отношении Израиля начал строить определённые планы, но к этому я вернусь позже.
С Ильёй Эренбургом Сталин считался не как с талантливым писателем. Вы говорите, что его литературные способности Сталин расценивал довольно скромно.
В то время как ближайшие друзья Ильи Григорьевича в предвоенные годы были арестованы и погибли в лагерях — Бабель, Кольцов, Мейерхольд… А вот Эренбург был депутатом Верховного Совета, имел возможность свободно разъезжать по близким и дальним странам зарубежья, возвращался в Союз, встречался со Сталиным и за два романа «Падение Парижа» и «Буря» был удостоен звания лауреата Сталинской премии.
Хитёр был вождь. Сорвав замыслы сионистов по созданию в России Земли обетованной, Сталин вовсе не намеревался проводить политику преследования евреев по национальному признаку, как поступал Гитлер, пишете вы, Николай Алексеевич, то есть он считался с могуществом всемирной «сионистской империи».
Империи такой не было, иначе зачем было искать место для Земли обетованной, а Всемирная сионистская организация была, и на эту организацию решил сделать ставку ваш политический игрок «крупнейшего масштаба» — через Эренбурга, связи которого с сионистами были многообразны и обширны, перед началом и в течение всего периода Отечественной войны.
Также вы, Николай Алексеевич, уверяете, что «то, о чём правительство не могло говорить во всеуслышание, Сталин или кто-то другой (быть может, вы) по его поручению доводили до сведения Эренбурга. Можно было не сомневаться, что поднятая проблема или просьба в ближайшее время будет обсуждена в высших сионистских кругах», так, кажется?
Задумываясь и над этим фактом, прихожу к выводу, что одной из крупных ошибок Гитлера было массовое, вернее, поголовное, зверское уничтожение евреев не только в своей стране, но и во всех оккупированных странах.
Этот факт, порождая сочувствие к невинным детям, старикам, тысячами расстрелянным на виду у тех же русских на оккупированных землях, порождал гнев и желание мстить извергам всяким путём.
Надо полагать, что немалую помощь и услуги оказал Сталину и Еврейский антифашистский комитет, созданный в феврале 1942 года в Москве в целях мобилизации советского и мирового общественного мнения против злодеяний фашизма.
В своей исповеди в ходе повествования вы, Николай Алексеевич, еврейскому вопросу уделяете много внимания, разумеется, отражая отношение к евреям Сталина и своё, конечно.
В ходе подготовки революции в России, ещё до 1905 года, в период переворота и Гражданской войны многие из людей, занимавших ключевые позиции, были евреями, причём с изменёнными именами и фамилиями. Как известно:
Троцкий — Лейба Давидович Бронштейн;
Свердлов — Янкель Мовшович Ешдо;
Каменев — Лев Борисович Розенфельд;
Зиновьев — Гершель Аронович Апфельбаум;
Ярославский — Моисей Израилевич Губельман;
Ягода — Генрих Гришевич Иегуда;
Володарский — Моисей Маркович Гольдштейн;
Загорский — Вольф Михелевич Лубоцкий;
Урицкий — Моисей Соломонович;
Литвинов — Вацлав Финкильштейн;
Лазовский — Соломон Дризо;
Землячка — Розалия Соломоновна Залкинд;
Румянцев — Шнайдер;
Кандидов — Шпицберг;
Захаров — Эдльштейн.
Были, конечно, среди молодых и такие, которые не считали нужным или не имели оснований скрываться под псевдонимами, как, например, секретарь ЦК комсомола Ефим Цейтлин и сменивший его Аскар Ривкин.
Среди исполнителей убийства царя Николая вместе с семейством ведущую роль также играли люди еврейской национальности, как, например, Пётр Войков — Пинхус Лазаревич Вайнер; Голощёкин — Исаак Шоя; Юровский — Янкель Хаймович; Белобородов — Янкель Вайсберг.
Жёны Молотова, Куйбышева, Кирова, Ворошилова, Андреева, Рыкова, Бухарина, Томского, муж дочери Сталина Светланы, жена сына Сталина Якова, жена Поскрёбышева и некоторых других тоже были евреями.
И что характерно, многих жён-евреек русских политических деятелей Сталин репрессировал. Причём даже таких, как Молотов, Калинин, Поскрёбышев, и они продолжали безропотно повиноваться лютующему идолу. И лишь только один Климент Ворошилов, когда в его квартиру вошли энкавэдэшники и
