Графолога подобрали. Переписка Тухачевского, который не раз посещал Берлин и переписывался с некоторыми представителями германских вооружённых сил, была представлена специалисту.
Около двух лет понадобилось ему для того, чтобы не только с микроскопической точностью скопировать подпись Тухачевского, но и безукоризненно отобразить почерк с характерным стилем русского маршала.
Ну а что касается выдумок, вымыслов, клеветы, для этого большого ума не требовалось — придумай, напиши, подскажи, проштампуй весомыми знаками — «абвер», «совершенно секретно», «конфиденциально» — и пойдёт, тем более с подлинной резолюцией Гитлера.
Так и было сделано.
В середине тридцать седьмого Тухачевский получил приказ о назначении командующим Приволжским военным округом.
Это понижение в должности обеспокоило Михаила Николаевича и его близких, давно почувствовавших, что с ним и вокруг него творится неладное. Но он старался держать себя, не чувствуя за собой вины.
В Куйбышев Тухачевский выехал с женой Ниной Евгеньевной. Вскоре состоялось совещание политработников Приволжского военного округа, на котором, естественно, присутствовал командующий М.Н. Тухачевский. Были на том совещании и вездесущие тайные агенты НКВД из числа политработников. Так вот, один из них с наглостью и самоуверенностью, свойственной всем продажным людям, без всякого к тому повода обратился к сидящему в президиуме Тухачевскому с вопросом:
— Скажите, а за что вас сняли с должности заместителя наркома обороны?
Тухачевский промолчал. По рядам пронёсся ропот.
С этого совещания Тухачевский домой не вернулся.
Обеспокоенная жена ждала его долго. Поздно ночью к ней явился взволнованный Дыбенко и сообщил об аресте Михаила Николаевича.
Нина Евгеньевна поспешила в Москву. Но здесь её постигла та же участь. Арестовали мать маршала, братьев Николая и Александра, сестёр.
Всех членов семьи Тухачевского, за исключением сестёр и дочери, расстреляли. Малолетнюю дочь поместили в детский дом, а по достижении совершеннолетия судили и сослали на край света.
После объявления в печати об аресте маршала Тухачевского были взяты под стражу командующие военными округами Уборевич и Якир.
Затем заместитель командующего военным округом Примаков, начальник Военной академии Корк, начальник военного управления кадров Фельдман, командиры корпусов Эйдеман и Путна.
Я.Б. Гамарник, отстранённый от поста начальника Политуправления Красной армии, застрелился, поняв неизбежность ареста сразу после того, как взяли Уборевича. Все остальные, перечисленные выше, после сфабрикованных дел признавшие обвинения в состоянии умопомрачения после применённых чудовищных пыток, закрытым судебным заседанием были приговорены к высшей мере с немедленным приведением приговора в исполнение.
Сталин, сидя в своём кабинете у аппарата, постоянно слушая, следил за ходом судебного процесса и, видимо, испытывал удовольствие как тиран, избавляющийся от очередных «врагов».
Касаясь этого вопроса, не хотелось обойти молчанием письмо Якира, написанное в камере предварительного заключения и адресованное Сталину. Известный командарм заверял «любимого отца народов» в своей верности коммунистической партии и лично ему — гениальному вождю и учителю и т. д. и т. п. Но обезумевший окончательно от головокружительных успехов в делах государственных и в то же время одолеваемый психозом шпиономании, страхом заговоров и подозрительности генсек расценил послание по-своему и начертал на нём: «Хитрит! Нас вокруг пальца не обведёшь, подлец и проститутка!» Климент Ворошилов счёл необходимым добавить: «Совершенно точное определение!» Рядом приложил свою подпись Молотов. Ну а Каганович уподобился сортирным хулиганам, начертал: «Предателю, сволочи и бл…ди одна кара — смерть!»
Как же вы, Николай Алексеевич, зная всё это и скопировав эти опусы для воспоминаний о жизни вождя и его подлого окружения, продолжали служить Али-бабе и его сорока разбойникам?
Видимо, властолюбие тоже болезнь, подобная наркомании. И отираться возле властвующего тирана не должна была позволить вам гордость русского дворянина и совесть гражданина.
«От сталинизма мы не лечим»
Казалось бы, с первых дней установления советской власти в России должны были стихнуть все споры и разногласия различных партий, стремившихся к свержению монархии и установлению народовластия. Но, к великому сожалению, оказалось, что и в условиях народовластия с демократией и свободами,
