стала мрачной и темной и приобрела странный сине-чернильный оттенок. Мотобот индейца «пожарное ведро» шел первым, следом за ним – лодка «капитана Хуана как-его-там майора». За первым ботом тянулись буруны волн, и в этом кильватере резвые прибрежные чайки высматривали зазевавшуюся рыбешку.
Только с воды обширный порт Пуэрто-Монта открывался во всем многообразии. Рыбацкие шхуны, элегантные катамараны и даже деревянные яхты, имитирующие старинные испанские галеоны. Того и гляди, возьмут на абордаж, и на борт корабля выпрыгнут пираты и, бряцая кривыми саблями, сверкая серьгами в ушах, возьмут в плен и не выпустят…
«Лучше уж пираты, чем эти…» – думал Виктор.
Какой-то катер проплыл совсем близко от их мотобота. Всех пассажиров «Капитана Хуана» с ног до головы обдало холодной морской водой. Но солнце и ветерок обсушили всех пассажиров, едва Пуэрто-Монт скрылся из виду. Северный берег залива Релонкави был очень красив при взгляде с моря. Путешественники-пленники плыли мимо далеко выступающих скалистых мысов с пещерами, крохотные каменистые островки заставляли капитана Хуана глядеть в оба. Берег залива состоял из множества маленьких бухт и скалистых утесов. Поэтому каждый раз, подплывая к очередному утесу, пассажиры мотобота с нетерпением ждали, что же откроется там, за поворотом, скорее бы Вилья Мелимойу!
Судя по позеленевшему лицу, Али Фазрата серьезно мутило.
– Это на берегу он я сеид, а здесь – салага! – смеялся капитан Хуан, болтая с Виктором.
Лавров встал на баке и заглянул за борт. Ему открылась искрящаяся кипельно белая пена, пляшущая на фоне темно-синих волн, настолько яркая, что если смотреть, не отрываясь, в глазах начинают появляться черные головастики. Ласкаемая дыханием соленого ветра Анабель сидела рядом с Виктором, ощущая могучую силу волн. Она смотрела на солнце, фонтаны радужных брызг, бескрайнее море и почему-то чувствовала себя бесконечно счастливой. Виктор не удержался, достал фотоаппарат (арабы сумели найти в Сантьяго их разбитый «фольксваген» и привезти вещи пленников) и сделал несколько снимков сеньориты, подставляющей лицо солнцу и долетающим брызгам, а также прикорнувших на корме Осинского с Кремнем в громоздких спасжилетах.
– Я вернул вам камеру не для баловства, господин Лавров, – недовольным голосом одернул его Али Фазрат. – А для того, чтобы снять исторический момент моей встречи с Адольфом Гитлером!
Лавров, не возражая, быстро убрал Nikon в водонепроницаемый кофр.
– Беда нашего мира в том, что в нем не осталось места великим целям. Нет великих целей – нет и великих людей. Какие цели, такие и люди, – произнес Али Фазрат, вглядываясь в морскую даль.
– Не совсем понимаю, о чем вы, – сдержанно сказал Виктор.
– Вот, например, мировая революция – это была великая цель. Космос – великая цель. Какие цели есть сейчас? Чтобы такого сожрать, чтобы похудеть, – с этими словами Али Фазрат расчехлил бинокль Steiner Commander. – Зачем нужны великие умы, если заработать на Porsche Cayenne и дом может любая посредственность, а большего никому и не нужно? Какие цели, такие и люди…
– Я все никак не пойму, господин Али Фазрат, – насмешливо спросил Виктор. – Вы когда-нибудь бываете настоящим?
– Еще одно слово, и я вас утоплю, – процедил сквозь зубы араб.
– А как же сеньор Гитлер?.. – продолжал измываться Лавров.
– …Мелимойу! – перебил Виктора капитан Хуан и указал рукой на северо-восток. Вдали возвышалась покрытая неестественно белым снегом громадина горы-вулкана.
– Подойдем поближе, и вы увидите конечную цель нашего путешествия – тихую и живописную деревушку Вилья Мелимойу.
– Скорее бы, – пробормотал себе под нос Лавров. – А то все, что мы сегодня с голодных глаз съели, вот-вот выскочит наружу.
Единственным, кого из всех пассажиров обоих ботов не укачивало, был Сергей Кремень. Потомственный моряк чувствовал себя на плавсредствах в буквальном смысле как рыба в воде. Нет никакого сомнения, что даже если бы случился шторм в двенадцать баллов, он все так же спокойно лежал бы себе где-нибудь и даже не проснулся бы. Осинский же, разбуженный морской болезнью, уже не спал и ходил по палубе взад-вперед.
– Кто придумал плавать по морю? – злился блондин. – Я бы ему голову оторвал.
Удивительно, раньше Виктора такие проблемы никогда не одолевали, а тут вдруг укачало. Притом что море было спокойным, насколько оно вообще может быть таковым. Анабель уже несколько раз отбегала в сторону, перегибаясь через борт.
– Во, смотри – нормальный человек! – говорил Олег Виктору, показывая на Анабель. – Не то, что тот псих.
Олег с завистью смотрел на спящего Сергея, для которого на море, кажется, был полный штиль.
Али Фазрат приложил к глазам мощный морской «Штайнер». Довольная улыбка осветила его побледневшее лицо, но всего лишь на миг. Затем весь облик сирийца стал мрачно-торжественным.
– Смотрите, господин Лавров, – он передал бинокль украинцу. – Видите на склоне вулкана, ближе к вершине, алтарь? Это святилище усыпальницы Адольфа Гитлера. И ваш друг был там.
– Сергей, ты и вправду там бывал? – обернулся Виктор к Кремню.
