Уральский узел

— В колонне перегруппировка, фронт занимают боевики, видимо… готовятся к чему то.

— Принято, где вы?

— Точка Плутон.

— Принято. При попытке прорыва оцепления всем делать жёстко двадцать два. Памиру готовность, Памиру готовность.

— Памир Лидеру, шесть один.

— Шесть три, Памир.

— Выстраиваю черепаху. Мы в тяжёлом. Точка Спутник закрыта.

— Памир — принято. Свободными силами перекрывайте дворы. Работайте с Утёсом

— Памир принял.

— Два ноля.

И тут — эфир взорвался криком

— Памир всем, Памир всем! Снайперский огонь по моим позициям! Ориентировочно со Спутника или дальше, вдоль по улице!

Есть!

Вот теперь — он точно сосредоточен на целях — выстроенных в тяжёлом бойцах национальной гвардии на точке Спутник — это, скорее всего широкий перекрёсток Ленина — Гагарина…

В термооптическом прицеле — человеческое тепло отражалось красным или чёрным — по желанию пользователя. Он переключил на чёрное — снайпер едва был виден, но он был там, где и должен был быть, на найденной им позиции. В его прицеле.

Винтовка отдала в плечо — и первая пуля ушла в цель…

* * *

Движения во дворе высотки — не было. Следов крови — тоже.

Он заметил фургон с высокой крышей местного ЦСН ФСБ, с торчащими «лишними антеннами». Показал — «я свой» — рукой за горло, и тут же большой палец. Фургон в ответ дважды мигнул фарами.

Предупреждены. Ждут.

Прокравшись к подъезду — просто идти нельзя, несмотря на ранение, польский снайпер может занять позицию у окна подъезда, карауля тех, кто за ним придёт — он открыл дверь ключом, который получил от домовладельца, снимая квартиру на верхних этажах. Прислушался, принюхался… прошёл дверь. Замер.

Тихо.

Начал подниматься — этаж за этажом, прислушиваясь, принюхиваясь, присматриваясь… поляк может занять позицию в отнорке у мусорных баков, выйти в спину. Его могут выдать следы крови на лестнице, дыхание, просто запах крови. Поляк опытнее и сильнее — но он ранен и ранен серьёзно.

Идёт охота на волков, идёт охота…

Никакой справедливости тут нет и быть не может. Он на своей земле — а Польша за тысячи километров отсюда. Никто не просил поляка приезжать сюда убивать.

Дверь. Закрыта. Следов крови нет. Дверь хорошая, стальная.

Ключ у него был, а вот внутри — не было самой простой щеколды, все запоры на двери — можно было открыть снаружи. Это минус. Он отпер оба замка, дверь — открывалась наружу — это и хорошо и плохо. Он потянул дверь на себя, открывая её и одновременно — прикрываясь двумя миллиметрами стали и стеной.

Пуля — как кувалдой ударила по металлу двери, проделала рваную дыру и ударила в стену, осыпав его кусками бетона и штукатурки. Но — много выше его головы, он лёг на пол. Никто в здравом уме не заходит в одиночку.

— Мечислав! — позвал он

Ещё одна пуля, ближе. Но он — за стеной.

— Мечислав!

…

— Ты все равно отсюда не уйдёшь!

— Зрадник! Пся крев!

— Скажи, где встреча с американцем и останешься жив.

Какой-то мат. По-польски.