стоимости, а то и были национализированы. У которых слово «независимость» вызывает не щенячий восторг перемоги, а осознание потребности кланяться пограничному столбу каждый раз и платить новым и новым чиновникам молодым, а, следовательно — голодным. Которые хотят, чтобы тупо вот все как было — так бы и осталось. Потому что так привычно, так бизнес идёт, деньги капают — а там, в новом светлом будущем ещё неизвестно все как будет. Ведь обычному человеку, работяге что терять, кроме своих цепей? Нечего. А куркулю — ему есть чего. И его совсем не устраивает, чтобы через десять лет опамятовались и начали все возвращать назад. Деньги то он уже успеет потерять и немалые. И его это не устраивает — и его не обманешь, когда речь идёт о деньгах, все всё отлично понимают.
Я же бизнесмен. Бизнер. Все это на своей шкуре ощутил. Вот, директор. Натворил дел, потом собрал корреспондентов и с недоуменной миной на лице сказал тра-та-та, тра-та-та… в связи, с чем я прекращаю исполнение обязанностей на посту президента СССР. Прекратил — и отправился мемуары пописывать, да по пресс-конференциям выступать. Или другой, через десять лет — выперся в телевизор: я устал, я ухожу. Хорошо, ты устал, ты уходишь — а людям что делать, которые из-за тебя без копейки денег сидят, которых по твоему попустительству обобрали и переехали? Алкаш долбанный.
Ладно, хоть преемника нашёл. Кстати, я всегда поддерживал Путина — и именно потому, что он чувствовал себя хозяином, а не директором. Директору что — рот закрыл и пошёл, другой бизнес разваливать. А хозяин никуда не денется, он единственный человек, который не может быть уволен в бизнесе. И за все то, что натворили — ему отвечать. По-любому.
А работяга? А ему ещё меньше надо. Накосячил — уволился. Пошёл дальше работу искать. Безработицы у нас — по факту нет почти, что-то всегда можно найти — это вам не Бразилия, не США. Ему то что — была бы шея, хомут найдётся. А в жизни: пора валить, верно? Плохая страна, плохая власть — давай, эмигрируем.
У меня во всех бизнесах есть оклад и есть премия — чем выше должность, тем меньше окладная часть и больше премиальная. Но премия — получается не помесячно, она копится. Работяга получает её раз в квартал. Средний менеджмент — раз в полгода, высший — раз в год. Накосячил — все потерял, уволился по собственному или по отрицалову — все потерял. Честно отработал — все получил, у работяг может выходить в квартал ещё одна зарплата, высший менеджмент — иногда в конце года получает больше, чем заработал за весь год окладной части. Поэтому никто у меня не косячит — косячники не приживаются. И не бегают. А менеджеры накосячившие — могут в качестве наказания месяц уборщиками отработать — если ни на что другое не хватает — бери метлу в руки и вперёд.
Директор в стране был в 1991 году. Работяг — хватало. А вот хозяев — не было. Совсем. Вот и рухнули.
Так может, судьба и дала мне эти деньги, а теперь и эту должность — чтобы не повторили мы судьбы СССР. Чтобы нашлись в стране в лихой момент — хозяева…
Задачка.
Я посмотрел на варочную поверхность — пельмени сварились. Переварились даже…
Кремль…
Не знаю… что-то есть в этом во всем. Харизма что ли какая-то. Хотя я невосприимчив к харизме. Почти.
Но что-то было…
Мы въезжали через Боровицкие ворота, машины за нами прислала ФСО. Шёл какой-то митинг… в Москве теперь все митингуют, митинг превратился в досуг, во времяпрепровождение — так долго молчавшие люди не могут выговориться. Машины — нырнули в ворота… светофор, стоящие на вытяжку солдаты… чисто выметенные, без единого изъяна дорожки… ели… хотя истинно русским деревом считается берёза, вокруг всех присутственных мест сажают ели. Это у нас как в Средней Азии павлины — символ власти…
Остановились около корпуса, ФСОшники открыли двери…
Внутри — скромное обаяние высшей власти немного померкло. С приближением к кабинету, в котором сидел Бельский — а он сидел в кабинете предшественника, не захотел или не успел сделать кабинет под свой вкус. Слишком много молодых для власти людей, вместо чинного ожидания — телефонные разговоры. И — кулер в углу. На фоне дорогой отделки деревом — офисный кулер в углу…
Смешно…
Нас оставили самих по себе, мы старались не смотреть друг на друга — здесь каждый выживает и умирает сам. Приёма не было никакого, потом — из кабинета вышла женщина. Я опознал в ней жену Бельского. Она быстро прошла на выход, мы проводили её взглядами. Не знаю, у кого как — но у меня при этом мысли были совершенно не соответствующие месту и времени. Захотелось даже просто из охотничьего азарта кое-что поразузнать…
Бельский может сидеть в Кремле. А я — в Екатеринбурге. Но я сильнее его. И я это знаю. Интересно, знает ли он.
Мне пришлось ждать своей очереди два с половиной часа. Я — у себя никого под дверью два с половиной часа не держал, это чисто чиновничьи фокусы. В бизнесе ценят своё и чужое время. Интересно, где Бельский этому научился? Где они все этому учатся?
Бельский — продемонстрировал мне расположение, всё-таки я был однопартийцем. Встретил, приказал принести кофе…
Я кратко доложился. Доложиться было о чем — митингов у меня больше не было, удалось не допустить остановки жизненно важных производств и
