До горизонта и обратно

Перед Днем рождения

И берет, и перчатки в сумке
Доставать их мне просто лень.
Я в карманах согрею руки
Умирает весенний день.

По широким линейкам улиц
Я к заливу иду на «ты»
От вечернего солнца щурясь,
Воскрешая о лете мечты.

Что-то нежное в сердце плещет,
Что – никак не могу понять.
Это знаки последней встречи?
Неужели еще раз терять?

Что-то грозное в мыслях бьется
Мой весенний семнадцатый бунт?
Воронье над заливом вьется
Слишком вечен любви приют

Синий вечер сгущает тени
Продолжается путь мой… наверх
Не считая гордыни и лени
Нерадивость – страшнейший грех.

Бессонница

Ночь плетет мне косы
Больше нет кудрей
Ступни жалят осы
Боль распятия злей.

Дверь замком закрыта —
Беды не пройдут
Где луна зарыта?
Дети света ждут.

Кто-то где-то плачет
(Душат или бьют)
Что все это значит?
Где ночной уют?

Нам, увы, не спеться
Об одном прошу:
Вынь мне нож из сердца —
Может, я усну.

Трансфер

Самолетами небо заполнится
Счастьем бледно-невзрачным насытится
Мне полеты чужие запомнятся
Мне дороже чужая бессмыслица

Я сегодня с улыбкой уверенной
В холле, солнцем искусственным залитом
Каблуками стучу по сомнениям —
Мое место никем ведь не занято

За окном кто-то станет настойчивей
А кого-то с работы вдруг выгонят
Кто-то встанет в вокзальную очередь
А кого-то лишат даже имени

Спать без снов для меня – преступление
Мой плейлист вновь заполнен британцами
Через час мне опять – наслаждение —
Иностранкой лететь с иностранцами.

Our time is running out (Неподобающие мысли в Пасху)

Мне, может быть, стоит проспать пару дней
А может – и пару изломанных вечностей
Держаться единственно прочных корней
Забыв про природу людской быстротечности

Во снах моих снова прибои шумят
О Господи, да, – там маяк снова высится
Мне мозг разъедает квартет чертенят
Но так остроумна речей их бессмыслица

Я слушаю стоны скрипучих часов
И партии баса – на максимум громкости
Я мастер изящных британских носов
И чтения мыслей нешуточной плотности

За мной закрываются двери метро
За мной самолеты взлетают до космоса
И стоя когда-нибудь перед Петром
Я буду жалеть, что растрепаны волосы

Но в эту минуту мне все – параллель
Я жду, когда кухня от дыма проветрится
И жаль одного – на исходе апрель
А значит, в нем кто-то из нас не поместится.

Megalomania

Кто-то в час ночи включил пылесос
Ветер запутался в сломанных ветках
Вновь назревает нескромный вопрос
Как бы сбежать мне на волю из клетки?

В порванных пленках, в сожженных листках
Я не терялся, хоть было несложно
Все мои страхи повергнуты в прах
Сбить меня с ритма уже невозможно

Все, что случилось – случилось не вдруг
Ветер сознательно скомкал запреты
Плата за рай непомерна, мой друг,
Я лишь хочу пережить это лето.

«Мой мир вырастает из снов…»

Мой мир вырастает из снов
Цветы вырастают из боли
Мне в пище не важен вкус соли
Мне важно, чтоб ты был здоров.

Дорожка ведет напрямик,
А в детстве кресты были выше
Ногой соскользнула б по крыше
Да мне запретил духовник

Моих нарисованных вен
Витые тропинки и кручи
Ведут меня к небу, где тучи
Еще там Джон Леннон и Йен.

Покой предрассветных часов
В четыре пятнадцать – рождаюсь
Потом сорок дней наслаждаюсь
А после – плачу за любовь.

Обиды, упреки – на поле
Не брани, не битвы, а ржи
Там пропасть. Не бойся, лежи
И спи, отдыхай от юдоли.

Мой мир вырастает из боли.

Предвидение

Недолюбил и вылюбил.
Растерянные тени
Песком зыбучим сыплются в глаза
Товарищ мой, ударь по тормозам
Мы все теряем мудрость поколений.
А нам твердят: постой, туда нельзя
Ну не выдумывай,
Сядь смирно, кушай кашу
А кто-то где-то снова сердце наше,
Причмокивая, плотоядно жрет.
И слишком бледный, непорочный рот
Сочится кровью, —
Капли на коленях.
А мы идем бесстрашно и вперед
Любовь нам ни к чему,
Ведь завтра будет снег и астма
Не то что говорить, дышать опасно
Да в минус двадцать кто на улицу пойдет?
Ни за любовью,
Ни за теплым тусклым элем.
Вот невралгия тонким змеем
Проскользнула
И побежала вниз по шее и плечу
Как электричеством лизнуло
Я молчу
Мне нечего сказать,
Смотрясь в окно напротив
Наверное, опять задула осень
Октябрь проклятый кругом очерчу
И не впущу к себе,
Ни призраки, ни духи
Не смогут в дом пробраться мой шальной
Пускай придется зимовать одной
Пускай опять стреляет до апреля в ухе

Простите, господин главврач,
Мне, правда,
больше нечего