Придумщиком ее был приметный реакционер М.Л. Магницкий. В 1831 году он направил обстоятельный донос, в коем пугал императора, что иллюминаты Запада, сговорившись с плутократами, контрабандно засылают евреев на Святую Русь. «Люди сего рода, – сигнализировал Магницкий, – в Россию приезжать могут по большей части под именем приказчиков торговых домов, от коих, действительно, для закрытия себя, легко иметь им некоторые поручения наших произведений и проч., ибо произведения всей Европы приведены уже в руки жидов (четыре братья Ротшильда)». Государь, однако, проигнорировал абсурдный извет Магницкого, которого еще в 1826 году отправил его в отставку.
Главными эксплуататорами и кровососами объявляли Ротшильда русские социалисты. Мощный обличительный заряд заложен в программе М.В. Буташевича-Петрашевского, оказавшего непосредственное влияние на русскую общественную мысль и, прежде всего, на Ф.М. Достоевского. Опираясь на идеи А. Сен-Симона, Ш. Фурье и Луи Блана, он утверждал, что «Ротшильд и другие властители капиталов с помощью биржевой игры производят разбой». Петрашевский видел задачу социалистов в том, чтобы «восставать и представлять в настоящем их виде… законами доставляемые разбои, которые могут производить в обществе Ротшильды и другие владельцы кошельков».
Интересно, что находились деятели, которые подозревали евреев-социал-демократов в лоббировании узко-национальных интересов. Характерно, что анархист М.А. Бакунин утверждал, будто Ротшильды могут ценить заслуги К. Маркса, а сам К. Маркс – испытывать влечение и глубокое почтение к Ротшильдам. В этом же ключе высказался и В.В. Розанов, подчеркивавший, что революционер-народоволец В.Г. Тан-Богораз и Ротшильд друг другу родня и союзники: «Вавельберг и Ротшильд едят те же «кугли» и «мацу», как и Богораз, в свою пасху, – он так же волнуется около Менделя Бейлиса и благородного офицера Дрейфуса, как Ротшильд». Вздорность подобных обвинений была показана и в русской литературе. Писатель Е.И. Чириков в романе «Евреи» привел обличительную речь народника Нахмана Фурмана. Тот «впал в жесточайшую истерику» и «обвинял Ротшильда, что тот испортил душу народного движения, растлил его…, а затем обрушился на всех крезов… Он им бросил в лицо огромнейший ком грязи: он их обвинил, что еврея многие считают мошенниками из- за таких, как Ротшильды и им подобные!» Как видно, для евреев-социалистов Ротшильды вовсе не были предметом национальной гордости, но знаком стыда и позора.
Широкий общественный резонанс вызвал раздел книги «Былое и думы» А.И. Герцена с провокационным заглавием «Император Джемс Ротшильд и банкир Николай Романов». Здесь рассказывается о том, как Ротшильд под угрозой нанесения серьезного урона кредиту России заставил Николая I оплатить финансовые билеты матери Герцена (имущество которой было арестовано на родине), причем с процентами! И говорил этот еврей с царем тоном требовательным, не терпящим возражений, «как власть говорит с властью». Ротшильд представал здесь могущественным «государем императором», что правит Европой из своего кабинета с парижской улицы Лафит: «Царь иудейский сидел спокойно за своим столом, смотрел бумаги, писал что-то на них, верно, все миллионы или, по крайней мере, сотни тысяч».
Герцен назвал Ротшильда «царь иудейский», и это, по-видимому, было подсказано ему Г. Гейне, который в статье «К истории религии и философии в Германии» (1834) прямо соотнес Христа с «мосье Джеймсом де Ротшильдом», у которого «все деньги этого мира лежат в кармане». Впрочем, у Гейне, как и у Герцена, параллель эта скорее ироническая. И их оценка Ротшильда не носит резко осуждающего оттенка. Но, как справедливо заметил историк СЮ. Дудаков, «здесь мы видим не только пиетет перед еврейством, но и мистический ужас перед необыкновенной историей еврейства, видим зачатки зарождения мифа о всемирном владычестве еврейства, что у авторов-антисемитов получило дальнейшее развитие».
Рассказанный Герценом эпизод, в котором «железный Николай должен был преклонить перед [Ротшильдом] главу», дал импульс русскому политэмигранту B.C. Печерину к размышлениям о неистребимости еврейского народа: «Они не устарели – они вечно юны и будущее им принадлежит. Они везде блистают умом – в науке, в искусстве, в торговле; половина европейской прессы в их руках. Закон их не изменился ни на одну йоту, они поклоняются тому же единому Богу Авраама, Исаака и Якова, и на них буквально исполнились слова их пророка: «Вы будете опекунами, отцами-благодетелями, кормильцами властителей мира. Цари вас будут на руках носить» и пр. Какое блистательное исполнение пророчества!» И далее непосредственно о банкире: «Какому государю не пришлось сказать Ротшильду: «Отец ты мой, благодетель! Помоги, ради Бога! Пришла крайняя нужда; охота смертная, да участь горькая: хочется воевать, да денег нет: сделай божескую милость, одолжи несколько миллионов!» Даже сам папа, если я не ошибаюсь, не раз прибегал к Ротшильду (смотри Второзаконие гл. 15-8. «Ты будешь давать взаймы многим народам, а сам ни у кого не будешь занимать; ты будешь господствовать над многими народами, а они не будут господствовать над тобою»)… Велик Бог Моисеев! Да воскреснет Бог и расточатся врази его и да бегут от лица ненавидящие его!»
А вот Ф.М. Достоевского могущество еврейского банкира повергло в ужас. Под его пером образ «царя иудейского» Ротшильда демонизировался и преобразился в Антихриста. «Или властвовать по-тирански, или умереть за всех на кресте – вот что только и можно», – отметил писатель в черновой рукописи романа «Идиот». Хотя Достоевскому, как это видно из его дневников, были ведомы личные добродетели и широкая благотворительность некоторых из Ротшильдов, по-видимому, великому писателю не было до этого решительно никакого дела. «Разве покойный Джемс Ротшильд был дурной человек? – риторически вопрошал он. – Мы говорим о целом и об идее его, мы говорим о жидовстве и об идее жидовской, охватывающей весь мир, вместо «неудавшегося» христианства». А герой романа Достоевского «Подросток» Аркадий Долгорукий одержим неукротимой страстью: «Моя идея – это стать Ротшильдом, стать таким же богатым, как Ротшильд, не просто богатым, а именно как Ротшильд, – откровенничал он, – [чтобы] из множества жидовских вредных и грязных рук эти миллионы стеклись в руки трезвого и скромного схимника, зорко всматривающегося в мир».
Важно и то, что, согласно Достоевскому, реализация «Ротшильдовой идеи» никак не предполагала дарования соискателя, поскольку сама система
