— А после развода?
Но она не ответила. В бар вошли двое, распахнутые пальто являли процветающие жилеты, один — со старомодной цепочкой от часов. Вошедшие благостно похохатывали в благостном розовом полумраке, и Элис одарила их радушной улыбкой барменши. Мистер Радж, который оживленно беседовал с мрачно кивающим Эвереттом, ликуя, повернулся к вновь прибывшим.
— Я еще, — воскликнул он, — не имел удовольствия встретить вас раньше. — Он объявил свое имя, происхождение, квалификацию и цель прибытия и настойчиво добавил: — Ваше неоценимое участие позволит мне получить полное представление о проблеме расовых взаимоотношений.
— Послушайте, — сказал один из пришельцев, — мы зашли сюда на минутку, чтобы выпить перед тем, как откроются бары. И ничего серьезного на уме у нас нет, не так ли, Роберт?
— Именно так, ничего, — его спутник плеснул газировку в двойной виски.
— У вас нет желания обсудить важнейшую проблему, от которой может зависеть благосостояние и даже само существование цивилизованного мира?
— Не теперь, — сказал тот человек, который был не-Роберт. — Как-нибудь в другой раз.
— Следовательно, вы признаетесь в легкомыслии по отношению к важным глобальным проблемам?
— Как вам угодно, — подтвердил не-Роберт. Но прибавил: — Для туземца вы определенно хорошо говорите по-английски. Где это вы наловчились так выговаривать все эти зубодробильные слова?
— Вот что, — вмешался Мэннинг, приблизившись и неодобрительно хмурясь в мою сторону. Он положил руку на плечо мистера Раджа и сказал: — Сюда приходят поразвлечься, и все тут. Поразвлечься. Так ведут себя в Англии, знаете ли.
— Да, — кивнул в ответ мистер Радж, — я понимаю, понимаю.
Карибская песня подошла концу:
Мэннинг подошел к музыкальному автомату и накормил его шестипенсовиками.
— Я вижу, — сказал мистер Радж, — что нынешнее поколение англичан весьма благоразумно. Нам все еще есть чему у них поучиться.
Он снял пальто, обнаружив отлично пошитую пиджачную пару из серой ткани в «елочку», в которой он выглядел стройным, красивым, изысканным.
Мерный неторопливый ритм музыки вызывал вибрацию сочувствия в каждом фибре — фортепианные триоли, потом бесполый голос, придыхая на гласных, обратился к танцующей влюбленней паре, вынырнувшей из темного угла. Мистер Радж наблюдал за ней благожелательным азиатским взором. Элис неудачно выбрала время, чтобы выйти из-за стойки бара, очевидно в дамскую комнату. Мистер Радж, воспылавший и сияющий, пошел на нее, раскинув руки.
— Одарите меня, прекраснейшая дама, бесценной честью потанцевать с вами.
Элис отступила.
— Давай, милая, — сказал не-Роберт, — протяни ему руку дружбы. Пускай чуток помолчит.
И вот мистер Радж, с трепетом обнимая свою первую в жизни белую женщину, вышел на крошечную танцплощадку. Танцевал он хорошо. Я
