удивилась, когда нашла его в друзьях Кокориной. Коротко стриженый, по моде – бородатый паршивец, со смуглой кожей и хитрым прищуром чернявых глаз. На одном из снимков он в обнимку с красавицей Кокориной. Элина рядом, со стороны подруги, губы уточкой – тянет из бокала зеленоватый напиток. Над их головами сверкает знакомое название клуба «Панама».
Из зачитанных показаний свидетеля Валишина: «…познакомились с Денисовой в ночном клубе «Панама», общались часто, отдыхали вместе. В декабре перед Новым Годом она спрашивала меня, как ей найти киллера, интересовалась ценой и все такое. Говорила, что хорошо заплатит. Сначала всерьез не воспринимал ее, думал она прикалывается, поэтому в шутку сказал, что знаю одного такого чувака – профессиональный наемник, в Донбассе воевал. Только я ей тогда еще сказал, ты, говорю, выбрось это из головы, не связывайся. Думал, она поймет, вроде не дурочка. Но, она оказалась помешанной, как-то позвонила мне, говорит, продала тачку, у нее Solaris был, убитый весь, рублей на двести потянет. Она говорит, за три сотни отдала. Повезло ей. Короче, она хотела убрать одного чела, конкретно имя не говорила сначала. Я тогда въехал, что все серьезно и сразу обратился в полицию…».
Принесли мой заказ, от ароматов которого у меня закружилась голова, и заурчало на пустом желудке.
Полистав блокнот, я еще раз просмотрела список свидетелей по уголовному делу, Кокориной среди них не было. Получалось, либо ее лучшая подружка ничего не знала о проблемах Элины, либо знала, но решила не пачкаться. Я больше склонялась ко второму варианту. Я отключила смартфон, закрыла блокнот и с жадностью накинулась на еду.
Я привыкла, что журналисты люди находчивые, с творческим азартом, упертые, терпеливые, устойчивые к стрессам и движимые невероятным любопытством. Но, Кулякин меня потряс до глубины души: высокий сутулый мужик, одетый в обычную серую унылую спецовку, он вышел на проходную ТЭЦ-1 в конце рабочего дня, попрощался с охраной, закурил и без интереса посмотрел на меня. Он выглядел так, словно никогда не занимался писательским трудом, в свои тридцать восемь он выглядел на лет десять старше, с одутловатым от алкоголя лицом и редкими курчавыми волосами.
-Мы можем поговорить? – спросила я.
-Если угостишь пивом, - сказал он.
Я вглядывалась в опухшее лицо, пыталась найти в равнодушных глазах искорку жизни и не находила. Получив нужные сведения от Виталика, я связывалась с редактором «Новой газеты» и он нелестно отозвался о Кулякине, охарактеризовав его, как выпивоху. Кулякин, бывало, пил в течение рабочего дня, заливал водкой неурядицы в личной жизни. Мог появиться в нетрезвом виде в общественном месте. По словам главного редактора, он испытывал некий творческий кризис, превращаясь из первоклассного репортера в откровенную скотину.
В газету Кулякин попал случайно, как и многие журналисты. Инженер по образованию, он откровенно скучал, обслуживая тепловые электростанции, и обнаружив в себе творческие задатки, влюбился в журналистику. Посвятив ей двенадцать лет своей жизни, ушел туда, откуда и пришел, только на этот раз простым рабочим городской теплоэлектроцентрали.
Мы сидели в каком-то паршивеньком пивном баре одного из спальных районов на окраине города. В баре висела тишина, лишь сверху потрескивала неисправная люминесцентная лампа. Пивник, сухощавый молодой парень в клетчатой рубашке, надетой поверх зеленой футболки, безмолвно висел в смартфоне за стойкой.
Кулякин, молча, осушил половину кружки и глянул на меня повеселевшим взглядом.
-Ну, спрашивай, - сказал он, дыхнув на меня пивным свежачком.
Я спросила его о вечере второго ноября прошлого года, что он видел и слышал, и почему решился написать статью, за которую пострадал. Он усмехнулся и допил пиво, прежде чем ответить.
-Закажи мне еще пивка.
Я оплатила две большие кружки чешского нефильтрованного и повторила вопрос.
-Может был, а может и не был этот BMW, столько времени прошло, столько всего написано. Представь, если взять все, что я написал за двенадцать лет и сложить из тех слов кладку, небоскреб получится, - он поднял указательный палец, хотел было добавить что-то, но промолчал, потянулся за пивом.
-Я могу напомнить, - терпеливо сказала я. – Вы были в ту ночь на месте аварии, один из потерпевших по фамилии Чигин прокомментировал вам аварию, вы один из первых успели взять у него интервью, почти сразу после аварии. Он рассказал вам, что все случилось по вине водителя на черном BMW. Так?
Казалось, Кулякин не слышит меня, вглядываясь в белую пену в кружке, думал о чем-то своем.
-Судя по вашей статье, вы провели небольшое расследование и нашли информацию, что за рулем черного BMW в тот момент находился Филипп Тагиров, сын депутата Тагирова. Не думаю, что все это вы придумали, – продолжала я.
Кулякин пьянел, но держался. Он потер широкий лоб ладонью, вытирая выступивший на нем россыпью пот, и покачал головой.
-Не помню, не мучай меня, - он прикончил вторую кружку.
Я вздохнула, посмотрела на часы, с нашей встречи в баре прошло всего десять минут, а он выдул два литра пива и не сказал мне ничего нового.
