Инициатором её создания формально выступил «президент» Украины Александр Турчинов. Но, вне всякого сомнения, прямое указание он получил от своих американских кураторов. Они прекрасно видели, что после нацистского переворота произошёл развал системы управления государством, помноженный на тяжёлый экономический и политический кризис. Большинство сотрудников украинской милиции отказывались выполнять приказы хунты, связанные с каким-то личным риском для жизни (что и было неоднократно подтверждено событиями в Донецке, Луганске, Славянске, Харькове, Краматорске, Днепропетровске, Одессе). Те из майданных «патриотов», кто рвался на службу в милицию, столкнулись со сложной бюрократической процедурой трудоустройства. В те критические дни мятежники могли рассчитывать только на сотни «Самообороны Майдана» и боевиков «Правого сектора»[1]. А взять ситуацию под контроль необходимо было немедленно, во всех регионах.
Уже 25 февраля новый глава МВД Арсен Аваков провёл кадровые перестановки в своём ведомстве, назначил проведение служебного расследования в отношении руководителей Главных управлений и управлений МВД Украины и подписал приказ № 144 «О роспуске специального подразделения милиции общественной безопасности «Беркут». Одновременно Внутренние войска преобразовывались в Национальную гвардию.
Эти меры позволили бандеровцам расчленить командную преемственность в рядах Внутренних войск и МВД, провести их «чистку» и ввести собственные кадры на ключевые должности. Сотрудникам милиции совершенно сознательно отдавались вопиющие по жестокости приказы, которые они психологически были не в состоянии выполнить. Так происходил естественный отбор от неугодных новой власти элементов. Оставшись без прежнего руководства, рядовой и офицерский состав Внутренних войск быстро попал под пресс оголтелой пропаганды, когда «устав» и «закон» был заменён на «идеологическую чистоту» и «свидомость».
Состав Национальной гвардии быстро разрастался за счёт активистов Майдана, откровенных нацистов и правосеков. Однако из первой партии в 450 добровольцев, которых готовили к службе в Нацгвардии, на контракт попали всего 274. Остальные вернулись на Майдан, либо не подошли по состоянию здоровья. Уже 5 апреля 1-й добровольческий батальон Национальной гвардии принял присягу и был отправлен воевать под Славянск. В конце мая ему на помощь был переброшен 2-й сформированный батальон.
При этом возникало немало психологических сложностей, когда вчерашние майдановцы получали милицейские (!) удостоверения и оказывались в одних рядах с теми, кого ещё вчера сжигали бутылками с зажигательной смесью на киевских улицах. Уже будучи на передовых позициях в Славянске, бывшие «беркутовцы» неоднократно «цеплялись» с новоявленными нацгвардейцами: милиционеры заявили, что в случае ещё одного Майдана они такое терпеть больше не будут… Нацгвардейцы ответили. В итоге чуть не дошло до перестрелки.
Из интервью одного из украинских военных: «Первый и второй батальоны Нацгвардии были сформированы в основном из майдановцев. Я понимаю, зачем власти пошли на этот шаг. Этих людей необходимо было чем-то занять и убрать их из Киева. В итоге мы имеем кучу людей, которые никогда не держали оружия в руках. Из первого батальона, из 280 человек, во время принятия присяги 240 нигде никогда не служили. Да они элементарно не знают, как держать автомат в руках. Думали, тут будет „Counter Strike“, а тут настоящая война. Они оружие, когда получали, просто баловались им… Заглядывали в дуло автомата… А тут растерялись. Многие боятся, когда начинается стрельба. Или разбегаются, или под руки лезут».
Несмотря на это верное замечание, именно первые два батальона Нацгвардии, которые курировал генерал-майор Нацгвардии Сергей Кульчицкий, выполнили для киевской хунты огромный и неоценимый объем фронтовой работы, пока армейские части с трудом восстанавливали свою боеспособность.
Ещё одним экзотическим вооружённым формированием бандеровской Украины стали добровольческие батальоны, формируемые в каждой области страны из активистов Майдана и… уголовников. Не случайно одним из первых действий бандеровцев после захвата власти стало объявление сразу двух амнистий. В ходе первой были освобождены 26 тысяч уголовников. Вторая амнистия затронула лиц, только находившихся под судебным и досудебным следствием. Выпустив на свободу огромное количество зеков и подследственных, Киев одним выстрелом убил двух зайцев: освободил места для новых (уже политических) заключённых и сколотил из амнистированных уголовников карательные батальоны.
На момент их формирования ещё не было и речи о «российской агрессии» — батальоны территориальной обороны должны были от имени победившего Майдана подавлять протесты мирного населения в своих регионах. Правые радикалы — от футбольных ультрас до откровенных нацистов и уголовников, подходили для этого идеально. На них не распространялся устав и правовые нормы силовых структур Украины, поэтому ненависть ко всему русскому, желание отработать амнистию и возможность поживиться имуществом «сепаров» позволила боевикам применять все возможные методы ведения боевых и карательных действий, выученных по методичкам СС и УПА.
Наиболее отличился на этом поприще глава Днепропетровской области олигарх Игорь (Беня) Коломойский, третий по благосостоянию человек на Украине после Ахметова и Пинчука, основатель крупнейшей промышленно-финансовой группы «Приват», представленной в нефтехимии, металлургии, банковском секторе, пищевой промышленности, агросекторе, авиаперевозках, спорте и медиа.
Именно ему собственно и принадлежит сама идея о создании территориальных батальонов. Произошло это так. Получив пост губернатора Днепропетровской области, Коломойский вывел для защиты областной администрации от пророссийских протестующих местный «Беркут». Бойцы подчинились приказу, но когда встали в оцепление, то надели георгиевские ленточки. У Коломойского был шок. Он понял, что представители силовых структур явно не на стороне нацистов и надо срочно формировать свои вооружённые формирования.
Принято считать, что Коломойского прозвали Беней в честь харизматичного одесского бандита Бенциона Крика из рассказов Исаака Бабеля. Но есть и
