чем уплаченная цена. Таким образом, «НН» был куплен с большой рыночной премией для государства. Правда состоит в том, что предприятие было куплено по существовавшей на тот момент рыночной цене и в рамках существующих в России законов. И за эти годы было приведено в хорошее состояние. Поэтому я считаю, что действия, направленные на изменение этой ситуации, экономически вредны, поскольку вслед за акциями «НН» начинают падать акции других компаний и весь фондовый рынок лихорадит. Однако если прокуратура действует по закону, то я бы предпочел, чтобы мне сказали: «К сожалению, мы вынуждены подать иск, хотя это наносит явный вред, но мы выше этого, поскольку действуем по закону». Однако заявления о том, что это действия в интересах государства, спорны. На мой взгляд, правоохранительные органы должны быть более корректны и деликатны в этом вопросе. Испортить репутацию легко, а вот восстановить трудно.
— Год назад вы говорили, что вам нравится заниматься «НН», однако есть отдельные моменты, которые вас не устраивают. Тем не менее вы будете искать рычаги, с помощью которых можно это исправить, и помогать их появлению. Можно ли сказать, что сложившаяся ситуация отчасти результат того, что вы не нашли этих рычагов, или что-то упустили, или утратили политическое влияние?
— Я никогда не считал, что политическое влияние — хороший инструмент для построения бизнеса. Это существующая в России, но, на мой взгляд, очень вредная теория, что политическое влияние трансформируется в какие-то дивиденды или попросту капитализируется. Мы много говорили о том, что власть и бизнес должны быть разделены. Чем четче разграничения между властными, государственными полномочиями и бизнесом, тем лучше. И я никогда не стремился использовать политические рычаги для моего бизнеса. Наоборот, мне всегда было неприятно, когда обо мне так говорили. Что же касается потери политического веса, то могу сказать только одно: посмотрите, какой общественный резонанс вызвало известие о том, что у «НН» могут быть проблемы, связанные с его приватизацией. Подавляющее большинство весьма уважаемых людей высказывают серьезную озабоченность по этому поводу и говорят о своей поддержке.
Мне кажется, что реальное политическое влияние измеряется именно этим. Образовалась колоссальная база поддержки, и я с приятным удивлением это обнаружил. Это говорит о том, что мы проделали большую работу в Норильске. Конечно, можно убедить отдельного чиновника в этом, но манипулировать общественным мнением невозможно.
Существует расхожее мнение, что СМИ есть некое зеркало, в которое может посмотреться власть. Но в него также может посмотреть любой. Вот я, посмотревшись в это зеркало, увидел, как наша группа позиционируется на политическом небосводе. Оказалось, что мы находимся в очень качественной нише и делаем нужную и хорошую работу, поскольку общество в лице тех, кто высказывался, это поддерживает. Вот в чем политическая прочность нашей позиции.
— Получается, что, несмотря на общую тревожность, в сложившейся ситуации нет ничего страшного, а есть даже положительные моменты и акции «НН» снова скоро вырастут?
— Акции «НН» вырастут, потому что предприятие правильно управляется и следует экономически обоснованной стратегии развития. Мы все делаем тщательно и старательно. А та поддержка, о которой я говорил, просто не позволит незаконным путем у нас что-то отобрать…
— Поясните, пожалуйста, какова структура собственности на «НН». В одном из интервью вы сказали, что у государства мало шансов механически вернуть обратно 38 % «НН», поскольку непонятно, что и у кого можно отобрать…
— Пакет акций, который был передан в залог, — 38 % — впоследствии продавался на аукционе. После его приобретения была проведена реальная эмиссия акций предприятия, в результате чего доли всех акционеров изменились. В этом участвовали и международные фонды, которые являлись держателями акций «НН». При этом не были ущемлены интересы ни одной из групп акционеров. Я вам так детально объясняю это, чтобы подчеркнуть, что нет никаких шансов оспорить эту эмиссию. Она на 100 % законна и защищена, поскольку затрагивает интересы огромного числа акционеров (их несколько десятков тысяч). Я уже сказал, что у нас было 38 % акций, а для контроля, как известно, нужен 51 %. Поэтому довольно большое количество акций докупалось на рынке. При этом проводилась конвертация привилегированных акций в простые, которая с юридической точки зрения тоже абсолютно законна. Поэтому механическим путем отобрать акции очень сложно. Нельзя к добросовестным приобретателям бумаг предъявлять какие-либо претензии. Если у прокуратуры появится желание изъять акции, то в результате анализа ситуации они поймут, что имеют дело с огромным количеством добросовестных приобретателей, которые ни в чем не виноваты. И это будет проблемой для всего фондового рынка России и всего инвестиционного климата страны. Ведь инвестор не хочет иметь дело с прокуратурой, он хочет действовать в соответствии с законом и быть уверенным, что у него ничего нельзя забрать. Я думаю, что когда президент или другой чиновник говорит о недопустимости передела собственности, то имеется в виду невозможность возникновения хаоса и ситуации, когда эта собственность оказывается незащищенной. Нельзя разрушать экономические устои и преследовать за добросовестно приобретенную собственность.
— Однако среди ответчиков иска прокуратуры государственные организации — РФФИ и МГИ. Не кажется ли вам, что это попытка поставить под сомнение именно государственную политику в области приватизации?
— Эти организации выступают ответчиками, поскольку они были сторонами договоров, которые заключались по результатам залоговых аукционов. Итоги любой сделки можно оспаривать в суде, несмотря на названия организаций. В самом факте подачи такого иска нет ничего удивительного. Через пять лет к такому явлению мы будем относиться совершенно спокойно. Сейчас, к сожалению, часто возникают сомнения, что такого рода дела могут рассматриваться непредвзято, без давления и вмешательства кого бы то ни было, конкурентов или государства. В обществе невысока вера в то, что можно
