даже мошенники неидеальны. Не вижу ничего удивительного в том, что один обанкротившийся банкир не выдержал и разозлился.
— Отец Браун прав, — сказал Уикс, неожиданно вышедший из задумчивого состояния, по-видимому способствовавшего его пищеварению. — Действительно, такая чванливая манера и пылкое красноречие не могут быть первой линией обороны для крупного мошенника. Но что еще могло послужить причиной? Респектабельные банкиры не выбрасывают флаг, не трубят в рог и не обнажают меч при первом сигнале тревоги, как и нечестные банкиры.
— Кроме того, почему он сразу же полез в бутылку? — добавил Граумс. — Почему он выпроводил нас из банка, если ему нечего скрывать?
— Что же, — очень медленно произнес отец Браун, — я не говорил, что ему нечего скрывать.
Наступило ошеломленное молчание, посреди которого упрямый Белтейн подхватил священника под локоть и повернул к себе.
— Вы считаете банкира подозреваемым или нет? — резко спросил он.
— Нет, — ответил отец Браун. — Я хочу сказать, что подозреваемый — не банкир.
Когда они вышли из ресторана, двигаясь более медленно и растерянно, чем обычно, то вскоре их внимание привлекли шум и крики неподалеку. Сначала показалось, что люди бьют окна по всей улице, но когда они пришли в себя, то смогли установить источник переполоха. Звук шел от позолоченных стеклянных дверей и окон помпезного здания, куда они вошли сегодня утром. Священный храм Кастервилльского банка был потрясен до основания, как от взрыва, который на самом деле оказался взрывной разрушительной энергией одного человека. Инспектор и начальник полиции бросились через разбитые стеклянные двери в темные коридоры и вернулись с лицами, застывшими от изумления, отчего они казались еще более уверенными и бесстрастными.
— Теперь нет никаких сомнений, — сказал инспектор. — Он огрел кочергой человека, которого мы оставили на страже, и швырнул сейф в первого из тех, кто явился посмотреть, в чем дело. Должно быть, он превратился в дикого зверя.
Посреди этого гротескного замешательства мистер Уикс повернулся к отцу Брауну с жестом извинения и благодарности и сказал ему:
— Что ж, сэр, вы полностью убедили меня. Это совершенно новое представление о банкире, который скрывается от правосудия.
— Нужно послать наших людей и как можно скорее задержать его, — обратился к инспектору начальник полиции. — Иначе он разворотит весь город.
— Да, — согласился отец Браун. — Он очень вспыльчивый парень, и это большое искушение для него. Вспомните, как он орудовал ружьем, словно дубинкой, когда избивал егеря, хотя ему даже не пришло в голову выстрелить. Безусловно, такие люди портят почти все, за что они берутся, даже убийства. Но им обычно удается бежать из тюрьмы.
Его спутники смотрели на него с лицами, все больше вытягивавшимися от изумления, но не находили ответа, прежде чем он повернулся и медленно пошел по улице.
— Итак, — произнес отец Браун, лучезарно улыбаясь своим спутникам, собравшимся за кружками легкого пива в ресторане, и напоминая мистера Пиквика в сельском клубе. В конце концов мы вернулись к старой доброй истории о егере и браконьере. Меня невыразимо радует, что я имею дело с уютным домашним преступлением вместо непроглядного финансового тумана, действительно полного теней и призраков. Конечно же, все вы знаете эту добрую старую историю. Вы слышали ее еще на коленях у матери, но, друзья мои, как же важно хорошо помнить эти старые истории в том виде, как мы их слышали! Эту сельскую историю рассказывали достаточно часто. Человека сажают в тюрьму за преступление, совершенное в порыве страсти; в заключении он проявляет такую же вспыльчивость, оглушает охранника и исчезает в болотном тумане. Ему везет, потому что он встречает респектабельного, хорошо одетого джентльмена и заставляет его поменяться с ним одеждой.
— Да, я часто слышал такую историю, — нахмурившись, сказал Граймс. — Но вы говорите, что важно помнить, как ее рассказывали?
— Очень важно, — подтвердил отец Браун. — Потому что это ясное и точное описание того, чего на самом деле не было.
— А что же было? — поинтересовался инспектор.
— Нечто прямо противоположное, — ответил отец Браун. — Небольшая, но весомая поправка. Не осужденный искал хорошо одетого джентльмена, чтобы присвоить его одежду. Это джентльмен отправился на болото в поисках осужденного, чтобы с радостью воспользоваться его одеждой. Он знал, что беглый преступник находится па болоте, и страстно желал получить его одежду. Вероятно, он также знал о хорошо организованной схеме, предусматривавшей быструю эвакуацию осужденного с болота и его доставку в другое место. Не вполне ясно, какую роль в этом деле играл Денис Хара со своей шайкой и было ли им известно о первом плане или о втором тоже. Но возможно, они взялись за работу ради браконьера и его друзей, ведь он пользовался большой симпатией среди местных бедняков. Я предпочитаю думать, что наш джентльмен осуществил маленькое перевоплощение благодаря своим прирожденным талантам. Он действительно был очень хорошо одет, по последней моде, как говорят портные; он также имел красивые седые волосы, усы и бородку, хотя этим он был обязан цирюльнику, а не портному. Этот костюм очень пригодился ему в разные моменты его непростой жизни, и вы должны помнить, что он лишь совсем недавно появился в этом городе и банке. Наконец, приметив осужденного, чью одежду он жаждал заполучить, он удостоверился, что это человек примерно такого же роста и комплекции, как и он сам. После этого оставалось лишь снабдить осужденного шляпой, париком, накладными усами, бородкой и великолепным костюмом, пока охранник, получивший удар по голове, едва ли узнал бы его. Потом наш блестящий финансист облачился в одежду беглого преступника и почувствовал — впервые за много месяцев, а возможно, и лет, — что он совершенно свободен.
У него не было бедных соратников, которые могли бы помочь ему или спрятать его, если бы узнали правду. Он не имел движения в свою поддержку
