повод свалить все беды на правительство. Мол, тратят все деньги на войну, а нам ничего не дают. А мы-то налоги перечисляем! А вот для легендарной газеты «Ленинская смена», которая одной из первых «перестроилась» в 80-х годах и интересно освещала все знаковые события, публикация о «переселении Ельцина в Чечню» стала одной из последних. После 16 февраля издание безо всяких объяснений перестало выходить в свет. По воспоминаниям Владимира Кочеткова, в то время журналиста «Ленинской смены», редакцию попросту лишили помещения, а делать газету на улице или в подъезде дома, понятное дело, было невозможно. Поскольку независимое и порой больно кусавшее Немцова СМИ не находилось на иждивении у областной администрации, никто ему помогать не стал. Неизвестно, расстроился ли Борис Ефимович по поводу схода со сцены «Ленинской смены», так или иначе серьезная критика губернатора в регионе практически прекратилась.
«Великий реформатор меня бы только похвалил»
1 марта 1995 года всех россиян ждало еще одно потрясение. В подъезде своего дома был убит популярный тележурналист, генеральный директор Общественного российского телевидения Владислав Листьев. Вся страна испытала одновременно и негодование, и страх, и недоумение. Конечно, о заказных убийствах слышали, к ним даже привыкли. Но чтобы популярного телеведущего, любимца миллионов просто так взяли и пристрелили в собственном подъезде – это было уже слишком. Сразу возникло множество версий, но общая суть сводилась к тому, что мафия, мол, показала всем, что может творить в этой стране все, что угодно. «Это выстрел во всех нас», – пожалуй, наиболее точно отражавший это событие заголовок в одной из газет того времени. «Почему вообще могло произойти это убийство? Ответ прост. Потому, что в стране творится беспредел, – прокомментировал преступление губернатор Немцов. – Безнаказанность убийц стала нормой. Ни один из убийц выдающихся людей так и не найден. Вспомните убийства Димы Холодова, Александра Меня. И при этом Ельцин без конца заявляет о том, что он берет расследование под свой личный контроль. Это во-первых. А во-вторых, Москва сегодня – опасный для жизни город. В Москве убить человека – все равно что воды стакан выпить. Ситуация в смысле охраны порядка находится вне всякого контроля». А после этого Борис Ефимович не преминул успокоить всех, что в его регионе ситуация под полным контролем. В какой-то степени он был прав, действительно, в 90-х годах в Нижнем Новгороде не регистрировалось каких-либо «громких» убийств. По крайней мере, директоров заводов, политиков, журналистов, телеведущих, да и вообще известных людей ни разу не убивали.
Обращает на себя внимание другое: убийство Листьева стало для Немцова очередным поводом пнуть Ельцина, фактически обвинив его в попустительстве криминальному беспределу. После начала Чеченской войны это был уже второй случай, когда он публично осудил политику своего протеже. С которым всего восемь месяцев назад мило отдыхал на теплоходе и обсуждал перспективы преемничества. Так, быть может, в тот момент у Немцова и правда появились президентские амбиции? Или же он просто чувствовал, что президент слабеет на глазах и явно не будет его наказывать за подобные вольности? А может быть, просто хотел на всякий случай дистанцироваться от Бориса Николаевича, популярность которого падала буквально с каждым днем, и не подпортить собственный рейтинг? «Я считаю, что дальше так жить нельзя, – говорил Немцов журналистам. – Либо пусть они все уходят в отставку, если демонстрируют полную свою беспомощность, либо если у них все же есть совесть, то пусть наводят порядок. Тем более силы и средства у спецслужб и у центральной власти есть». Согласно статистическим опросам (правда, опубликованным в лояльных губернатору СМИ), в тот период лишь 14% граждан доверяли президенту Ельцину и 17% премьер-министру Черномырдину. Уровень доверия нижегородцев Борису Немцову оценивался в 59%, и с ним могла соперничать только… Элла Памфилова с 26%. При этом 65% заявляли, что категорически не доверяют главе государства и 45% – председателю правительства, в то время как число однозначно «не доверявших» Немцову не превышало 18%.
Доказательством возросших политических амбиций Немцова стал следующий эпизод. Весной 1995 года закончилась приватизация АО «Волга» – бывшего Балахнинского целлюлозно-бумажного комбината. 51% акций достался коллективу, остальные 49% фонд имущества Нижегородской области продал инвесторам. При этом 29% были реализованы за ваучеры, а 20% на инвестиционном конкурсе, который выиграла немецкая фирма «ХИТ», уплатившая 12 миллионов долларов. При этом ваучерами уплатили вовсе не простые граждане, которым обещали за них по две пресловутые «Волги» (автомобили, не бумкомбинаты, конечно), а американский Фест-Бостон-банк (CS First Boston), в свое время по дешевке где-то скупивший чеки. «Инвестиционная программа превратит погибавшую „Волгу“ в производителя газетной бумаги мирового уровня, – заявил Немцов. – Завод от нас увезти невозможно, богатство останется у нас. Учиться у иностранцев менее зазорно, чем ходить с протянутой рукой». Данная сделка с участием немцев дала Борису Ефимовичу повод сравнить себя с самим Петром I! «Великий реформатор меня бы только похвалил», – говорил губернатор журналистам. Он вообще считал царя Петра одним из своих идеалов. «Авторитетов очень много. Солженицын. Сахаров. Столыпин. Петр I. Александр II», – писал он в своей книге «Провинциал». Хотя набор, в общем, довольно странный. Писатель-антисоветчик, прошедший ГУЛАГ, Александр Солженицын, диссидент и гуманист Андрей Сахаров, а иже с ними перевешавший на виселицах без суда и следствия сотни невиновных Столыпин, деспот и фактический создатель первых ГУЛАГов Петр I, а также довольно спорный «реформатор» Александр II, жестоко подавивший Польское восстание. Человек, считавший себя демократом и либералом, восхищался создателем абсолютной монархии и сторонником военно-полевых судов.
Что же касается бумкомбината, то там все выглядело не так сказочно. Еще в 1992 году Немцов, по его собственному признанию, познакомил своего друга и советника, главу НБД-банка Бориса Бревнова с гражданкой США Гретчен Уилсон, которая являлась сотрудником Международной финансовой корпорации. По некоторым данным, Балахнинский бумкомбинат достался структурам, аффилированным с Уилсон, причем по значительно заниженной цене. «Комбинат продали за какие-то жалкие миллионы, а там только одна австрийская бумажная машина „Фойтх“ стоила 12 миллионов долларов, – утверждает Андрей Климентьев. – Ее закупили за год до приватизации, но она так и стояла нераспакованная». А годовой оборот «Волги», по некоторым данным,
