Тем временем 20 июня в торговом зале ЗАО «Автогарант» на окраине Люберец прошел первый аукцион по продаже чиновничьих лимузинов. На продажу были выставлены пять «ауди», один «сааб» и один «шевроле». Это были машины из автохозяйства управделами президента, купленные в 1994–1995 годах. На синем «саабе» ранее ездил руководитель аппарата правительства Владимир Бабичев, на «шевроле» личный врач Черномырдина, а на одной из «ауди» министр Аман Тулеев. Причем последний сдал иномарку битой, с вмятиной на правом борту и погнутым задним бампером. «Сквозь тонированные стекла все же удалось разглядеть, что радиоаппаратура в салоне демонтирована, – писали „Известия“. – Оставлены только звуковые колонки. Еще минус к первоначальной стоимости – снятое с правительственных машин специальное оборудование связи, каждый комплект которого оценивается примерно в пять тысяч долларов… Патриотическая идея Бориса Немцова пересадить всех чиновников на отечественные „Волги“ наконец-то дождалась своего воплощения в жизнь».
Кстати, на самом деле идея принадлежала не Немцову, а тогдашнему руководителю управделами администрации президента Павлу Бородину. Он еще в феврале 1997 года заявил в интервью «Комсомольской правде», что сам хотел бы ездить на «Волге», а кататься за казенный счет на «саабах», «мерседесах» как бы «непатриотично». Однако главным препятствием к тому было низкое качество газовских авто. Напомним, в это время Горьковский автозавод серийно выпускал две модели легковушек: ГАЗ-3102 и ГАЗ-31029. Обе машины фактически являлись модернизированными версиями еще старой – доброй «двадцать четвертой» «Волги» образца 1969 года. И если «ноль вторую» еще можно было считать самостоятельной моделью, то «двадцать девятая» представляла собой гибрид агрегатов и ходовой части от ГАЗ-24-10 с кузовом от ГАЗ-3102 и передком, унифицированным с «газелью». В это же время дебютировала обновленная «Волга» ГАЗ-3110. По своим характеристикам и, главное, по качеству изготовления эти машины во второй половине 90-х годов уже намного уступали даже подержанным иномаркам, не говоря уже о новых «мерседесах» и «ауди». «Пригнали очередную „Волгу“ нам как-то, сделанную на заказ, я хлопнул багажником – два фонаря сзади сразу упали, – сетовал Бородин. – Дверью хлопнул – она отпала. Проехал 10 тысяч километров – вышла из строя коробка передач». На ГАЗе это заявление вызвало страшное возмущение, мол, где это Бородин видел «Волгу», у которой от одного хлопка дверь отваливалась? Но управделами, конечно, имел в виду не буквально, а в общем.
Идея Немцова, хотя и была публично поддержана президентом и премьером, не была оформлена в виде в какого-то закона или постановления. Был издан лишь соответствующий президентский указ. Кое-кто наивно полагал, что чиновники попросту не посмеют ослушаться столь высокопоставленных лиц и добровольно откажутся от привычного комфорта. Однако аукционы по продаже чиновничьих иномарок шли вяло, в основном на продажу выставлялись битые либо «убитые» машины с огромным пробегом и дефектами. К недоумению Немцова, номенклатура и не думала подчиняться. «Он считал, что если все начальники пересядут на „Волги“, то и завод в Нижнем Новгороде оживет, и народу эта популистская идея приглянется, – вспоминал Олег Сысуев[6], в 1997–1998 годах заместитель председателя правительства. – Он, кстати, изначально перемещался по Москве на этой машине. Ездил исключительно на переднем сиденье. В летнее время с открытым окном. Пару раз я был в машине вместе с ним. Видел, какое ему доставляет удовольствие общение с народом из своего персонального автомобиля Советской эпохи. Между прочим, на улице к членовозам такой злобы, как сейчас, не было. К нам относились с надеждой, да и пробок в Москве было поменьше. Аппарат же реагировал на эту инициативу враждебно. Члены команды тоже, потупив взоры, молчаливо продолжали передвигаться на иномарках представительского класса. Но в какой-то момент Борис не выдержал и сказал мне по телефону: „Ну что же ты, стервец? Хоть бы ты меня поддержал“. После этой просьбы я честно пересел на „Волгу“. Проездил на ней недели три, после чего она благополучно сломалась, а в гараже не нашли деталь для рейнджроверского двигателя, который тогда стоял на этих машинах. Но я – это еще ничего. Борис уговорил пересесть на ЗИЛ самого президента. Я знаю, что дочь Бориса Николаевича Татьяна звонила и умоляла Немцова отменить свою просьбу, потому что папе крайне неудобно, сиденья жесткие, спина не выдерживает, дует со всех сторон. В общем, затея проваливалась буквально на глазах. Пиар не удался и в этот раз». Большинство чиновников попросту тянуло время, ожидая, что кампанейщина постепенно сойдет на нет. Так оно в общем-то и вышло.
«Фиговый срываем лист – тот и этот коммунист!»
Пока Немцов демонстративно гонял по Москве на «Волге» и осваивал роль лоббиста, у него на родине решался вопрос о преемнике губернатора. Еще в марте, после того как стало известно о его переезде в Москву, журналисты и социологи стали гадать, кто же встанет на место Бориса Ефимовича? Рассматривалось аж девять кандидатур! В том числе лидера ЛДПР Владимира Жириновского, президента ГАЗа Николая Пугина, представителя президента Евгения Крестьянинова, бывшего мэра (назначенного, а потом свергнутого самим же Немцовым) Дмитрия Беднякова, конкурента Немцова по выборам в губернаторы Вячеслава Растеряева, президента «Норси-Ойл» Сергея Кириенко, президента ГЖД Омари Шарадзе. При этом вице-губернатор Юрий Лебедев, который после ухода Немцова исполнял обязанности главы региона, и мэр Нижнего Новгорода Иван Скляров были в списке последними! Однако в итоге сбылось предсказание «Ленинской смены», высказанное газетой еще в начале февраля. Своим преемником «батька» объявил своего «сына» – Склярова. А вот оппозиция довольно неожиданно выставила против него депутата Госдумы от КПРФ, бывшего первого секретаря Горьковского обкома КПСС Геннадия Ходырева.
Стоит отметить, что Скляров не пользовался такой популярностью, как Немцов, не обладал особой харизмой, а за годы работы на посту зама и мэра успел многократно рассмешить народ своими, мягко говоря, не всегда уместными высказываниями. Именно про людей такого типа иногда говорят: «Уж лучше бы молчал». Единственное, что мог поставить на кон Иван Петрович, – это был имидж «крепкого хозяйственника» и преемника Бориса Ефимовича. Впрочем, конкуренты сами упростили задачу главному кандидату, выставив против него коммуниста, да еще и с обкомовским имиджем. Получилось, вроде
