предлагает так много, что грех отказаться. Преследования богатых еретиков в считанные месяцы наполнят казну, укрепят власть и избавят от трудностей с усмирением диких баронов и даже грандов, возомнивших себя равными королю. А как пополнится галерный флот! Опираясь на церковь, мы сомнем городские вольности севера и уничтожим эмират юга, последний на этом берегу… Я стану великим королем, так почему бы мне не согласиться с заманчивым предложением?
Зоэ совсем заледенела. По спине, прижатой к теплому королевскому боку, поползли мурашки. Ноттэ спасает людей, в долине чума. А тут, в столице, хладнокровно решают: нужен ли сам Ноттэ? И даже: насколько выгодно его предать и убить…
– Если бы я согласился с Башней, мы не гуляли бы и не смотрели ночной город, – король нагнулся, зашептал в ухо. – Видишь ли, Ноттэ оставил нам труд своего учителя, человека и настоящего гранда Башни. Многое, написанное стариком, кажется ересью и даже бредом. Но отмахнуться не получается, хоть я и пробовал. Теперь мы думаем. Зимой Бэль потеряла ребенка и чуть не сошла с ума. Башня не помогла, не справилась. А ты в один день вернула ей покой и улыбку, настоящие, не показные. Между тем, с точки зрения патора ты – жутчайшее проявление бесовства, подлежащее искоренению. Но я желаю быть мужем здоровой Бэль, тем более теперь, когда увидел лицо её безумия. Значит, ограниченная и подконтрольная ересь лично мне пока что выгодна, а королеве целительна. Раз так, ересь ли ты – это еще вопрос.
– И что дальше? – испуганно пискнула Зоэ.
– Дальше, – король указал вперед, – площадь. Род Траста с этим местом связан прямо-таки мистически. Идем, мы точно подгадали время.
– Значит, у нас не просто прогулка.
– Боже мой, где ты видела отдыхающих королей? – усмехнулся Бертран. – Как однажды сказал злоязыкий насмешник Ноттэ, мы даже спим в короне и, пьяные до бессознательности, подаем благочестивый пример борьбы с бесовством, но никак не выказываем слабость.
– А сейчас что вы… подаёте?
– Там будет видно. Но Эспада, полагаю, постарается подать барашка на вертеле.
Король подмигнул, прихватил за плечо и повел на площадь, поглядывая по сторонам и беззаботно посвистывая. Зоэ ежилась, опасливо озиралась и примечала: доны теперь следуют за его величеством вплотную, прикрывают спину, заслоняют с боков. Вион, наоборот, отстранился от группы и шагает сам по себе, вроде бы рассеянно изучая окна домов и крыши, теряющиеся в сумраке.
На площади, вопреки позднему времени, оказалось людно и шумно. Шагающий первым, заслоняющий половину обзора Эспада раздвигал и отталкивал людей. Он не церемонился, сквозь зубы изобретательно поругивал зевак. Королевского пса то ли узнавали, то ли понимали по тону бесполезность споров, но уступали сразу, да еще и кланялись, торопливо двигались подальше… и лишали дона Эппе шанса толком ввязаться в ссору.
Эспада прошел вдоль домов, выбрал заведение, подходящее по одному ему ведомым признакам, и уселся за стол, демонстративно лязгнув кинжалом. Зоэ упала на лавку там, куда толкнул король. Девочка не сомневалась: вокруг имеются люди, оберегающие короля тайно и достаточно усердно. Вон хоть эти – за соседними длинными столами: подозрительно трезвые и опрятные люди, все как на подбор без украшений, но с достойным оружием и мрачновато- серьезными лицами.
Из сумерек явился Вион, устроился напротив короля. Он беззаботно улыбался… и не забывал присматривать за площадью.
– Люблю этот город, – с неподдельным восторгом сообщил нэрриха. – На островах грязно, на севере и того хуже, грязно и вонюче, уж простите за прямоту. Люди не моются и не желают слышать о разумных ограничениях, налагаемых жизнью в больших городах. Но Эндэра иная, здесь я дома, здесь мне хорошо.
– Должен признать, заслуга нэрриха велика в нашем особенном положении и необычных для верующих в Башню традициях, – поддержал тему король, нагло оглаживая необъятный зад дородной хозяйки гостерии, поросячьи похрюкивающей в ответ на приставания. – Всем вина, лапушка, ну и прочее, как обычно. Моему любимому псу кинь самое недожаренное мясо, какое есть.
Эспада зарычал, подтверждая особый заказ. Женщина еще немного похрюкала и поплыла прочь, качая бедрами и норовя задеть всякого гостя, провоцируя новые хлопки по заднице – и новые заказы… Вион скривился, усмехнулся и вернулся к разговору.
– Город строили южане и, хоть вы полагаете их еретиками, не разрушили и не забыли созданных ими умных устройств.
– Зоэ гуляет сегодня босиком. И ничего, камни без слизи и грязи. Это ведь Атэрра! Здесь мостовые блестят. Зато Тагеза старается угодить Башне, там по имя божье разрушили всякую ересь, каменную, глиняную и деревянную, – согласился король, – и теперь воняют непередаваемо. Только это не грех, их ставят нам в пример. Сам патор велит на проповедях: не мойтесь, святость убудет. Но мы привыкли мыться… Это несколько портит наши отношения с севером, зато открывает возможность общения с югом и востоком. Оллэ приложил немало сил для постепенного создания нынешнего порядка. Дед Изабеллы считал советы старейшего нэрриха глупыми, закон о службе по канализации, поддержанию и расширению её в новых кварталах подписал в глубоком подпитии, если уж излагать историю по правде, а не по легенде. Но мы благодарны ему и за это, мы видим разницу: вне полуострова люди мрут к тридцати-сорока, а наши беднейшие подданные обычно доживают до пятидесяти, некоторых же грандов следует признать исключительной древностью, я знаком с двумя восьмидесятилетними, они почти нэрриха по длине жизни. Помнят моего прадеда…
Три расторопные девушки, пухлые и румяные, по сложению видно – родня хозяйке, принесли вино, хлеб, здоровенную общую емкость с чечевичной похлебкой и небольшие мисочки для каждого гостя. За едой разговоры продолжили плестись неторопливо, вели его почти все время двое – король
