только отрицал возможность чего-либо подобного, но даже и меня убедил в нелепости такой мысли!
— Нет, нет Ганс, — лепетал Иоганн, заметно бледнея, — ради Бога, не пророчьте нам еще и этой беды!
— Я тоже склонен думать, что ты, Ганс, ошибаешься, — говорил и профессор Курц, хотя по взволнованному голосу было видно, что в душе его уже шевельнулся червь сомнения.
— Да перестаньте же, господа, боязливо отворачиваться от действительности, которая, к сожалению, слишком очевидна; а если вы все еще хотите отрицать ее, так объясните мне: куда девался наш проводник; откуда близ нашей пещеры вместо ручья — появилась река; почему здесь также оказалась река, тогда как на карте обозначена лишь долина; и неужели же, дядя, ты станешь утверждать, что природа специально для нас приготовила сюрприз, собрав в этом уголке Декана целую коллекцию представителей давно вымершей флоры и фауны; да и как могло случиться, чтобы все это, существуя в наши времена и находясь чуть не на большой дороге, до сих пор не было обнаружено, хотя бы, например, тем же Вагнером!..
— Нет, господа, я не сумею, конечно, объяснить вам того, что произошло с нами, но у меня хватает мужества не отрицать факта только потому, что он мне непонятен.
— Перестаньте же обманывать самих себя, а вместо того я предлагаю вам хорошенько обсудить наше положение, которое, кстати сказать, я вовсе не нахожу безвыходным, — надеюсь, Бруно, что если средство, перенесшее нас сюда, оказалось действительным, то не менее действительным окажется и то, при помощи которого мы можем вернуться обратно!
Бодрая и уверенная речь Ганса подняла упавший дух его спутников и на призыв его к деятельности первым откликнулся Бруно.
— Ганс, ты молодец! — воскликнул он, — и, конечно, прав, полагая, что в настоящий момент мы оторваны от наших времен, но из этого не следует, конечно, что единственное наше утешение заключается в грустно опущенных носах. Господа, ведь стоит только нам добраться до нашей пещеры и я ручаюсь вам, что мы благополучно возвратимся в ХХ-ый век.
Услышав это, Иоганн решительно поднялся со своей черепахи.
— Так, значит, в настоящую минуту мы действительно находимся в допотопных временах? — мрачно спросил он, обращаясь к профессору Курцу.
— Дорогой мой Иоганн, — уклончиво отвечал тот, — я не вполне ясно понимаю, что, собственно, вы понимаете под словами «допотопные времена». С геологической точки зрения, если даже допустить, что Ганс и Бруно не ошиблись, мы все-таки находимся в наших временах, а именно в начале последнего четвертичного периода. Вы сами видите, что природа этих времен почти ничем не отличается от нашей и я уверен…
— Позвольте, господин профессор, — прервал его Иоганн, — я очень рад, что, по вашему мнению, мы находимся в наших временах, но правду вам сказать, меня все-таки беспокоит то обстоятельство, что вы припутываете сюда геологию, а потому я очень прошу вас сказать мне попросту, в числах, в каких именно годах мы находимся и, если только это для вас возможно, — заискивающим уже тоном окончил он, — то я попросил бы вас обходиться бес миллионов.
— Ну, до этого дело, конечно, не дошло, — ободрительно отвечал ученый, — но все же мы удалились от наших дней, судя по этой природе, тысяч… тысяч…
— Боже мой, значит, без тысяч никак нельзя обойтись, — жалобно заметил Иоганн, — ну, на сколько же тысяч?
— Да я так думаю, что не меньше, как тысяч на сто!
— Ой, ой, ой! — застонал несчастный, — сто тысяч лет, сто-о тысяч лет. Господа, в пещеру, ради Бога, в пещеру, я готов, Бруно, на какое угодно колдовство, лишь бы оно вернуло нас куда следует.
— Не понимаю, господа, — попробовал было возразить дядя Карл, в котором уже проснулся ученый, — неужели же мы, только что добравшись сюда, должны немедленно пускаться в обратный путь, ничего не сделав для науки?!
— Ах, господин профессор, — в отчаянии вскричал Иоганн, — да неужели же ради научных исследований вы готовы отказаться даже от употребления костюма?!
— Нет, нет, дядя, — заговорил и Ганс, — прежде всего нам, конечно, необходимо позаботиться о возвращении.
— По-моему, нам следует пройти вдоль берега реки и попытаться отыскать место, свободное от наших преследователей, — заметил Бруно.
— Совершенно верно, — согласился с ним брат, — итак, господа, вперед, нечего терять время, вперед!
Однако, это легче было сказать, чем сделать; оказалось, что разгуливать без костюма под жгучими лучами тропического солнца — решительно немыслимо, а потому нашим путешественникам волей-неволей пришлось заняться изготовлением хотя бы каких-нибудь костюмов.
К сожалению, кроме длинных, кожистых листьев пальмы наши друзья не могли воспользоваться решительно ничем, а потому поневоле остановились именно на этом материале. Каждый из них устроил себе по два обруча или кольца, свитых из гибких прутиков; одно из этих колец надевалось на шею, — другое служило вместо пояса; на эти кольца они нанизали ряд листьев, которые, ниспадая вниз, образовывали нечто вроде юбки и накидки; такие же листья, свернутые в виде конуса, заменили им шляпы. Но особенно много хлопот причинило изготовление обуви, обойтись без которой было совершенно невозможно, так как нога современного европейца без этой принадлежности туалета оказалась, попросту говоря, ни к чему не пригодной частью тела. Наконец, кое-как из тех же прутьев удалось смастерить нечто вроде русских лаптей, которые и закончили экипировку злополучных
