преодолел свою усталость и, подойдя к хозяйке, очень галантно расшаркался перед нею, отвесив ей поклон настолько грациозный, насколько то позволяли его костюм и комплекция. Но увы! Здесь, среди первобытных обитателей мира, его вежливость была принята присутствующими, кажется, за желание посмешить зрителей, потому что, вместо ответа на свое приветствие, бедный Иоганн услышал хотя и добродушный, но несомненно искренний смех, к которому присоединились даже и европейцы. Это ничтожное обстоятельство окончательно восстановило его против местного населения.
— Ну, среди этого невежественного отродья, — шепнул он Бруно, — нечего, кажется, справляться с каким бы то ни было этикетом.
Придя к такому заключению, он отошел в сторону и бесцеремонно растянулся на песке, не удостаивая более никого своим вниманием.
Между тем молодой человек, приведший наших путников, обратился к своим родным и в немногих словах рассказал им о своей встрече с людьми другого берега и об их желании снова перейти на ту сторону большой реки.
Затаив дыхание, слушали эти простые люди нехитрый рассказ, который, однако, производил на них впечатление какой-то волшебной сказки. Еще бы! Ведь дело шло не более не менее, как о жителях той таинственной и недоступной для них страны, которую они называли «другим берегом Большой Реки».
Перед ними впервые стояли эти неведомые доселе существа, столь мало походившие на них самих, хотя и принадлежащие, по-видимому, к одной с ними породе. Особенно серьезно отнесся к делу глава семьи. Слушая рассказ сына, он, так же как и тот, бесцеремонно рассматривал наших друзей, а необыкновенно худощавого профессора даже ощупал, после чего в раздумье покачал головой. Когда же рассказ его сына был окончен, он обратился к европейцам со следующими словами:
— Переплывать реку здесь нельзя, потому что маленькие чудовища съедят человека; но старик, который живет недалеко, говорил мне, что «Большая Река» идет оттуда, — продолжал он, указывая рукой на север, — она идет оттуда долго. Человеку нужно идти туда столько дней, сколько у него пальцев на одной руке, и на другой руке, и еще на одной ноге без одного пальца. Вот сколько дней нужно идти туда человеку!
— Вот так арифметика, — саркастически проворчал Иоганн, видимо, теряя всякое уважение к туземцам.
— Да, — продолжал между тем хозяин тоном, каким у нас обыкновенно рассказывают сказки очень маленьким детям, — да, вот как далеко нужно идти человеку. В том месте, говорил мне старик, река падает с высокой, очень высокой горы, а потом уже идет к нам. Там, на высокой горе, в «Большой Реке» нет маленьких чудовищ и там человеку можно переходить ее. Наши люди не ходят туда, потому что им это не нужно, но если там, на том берегу, ваши жилища и ваши семьи, то вам нужно идти туда, — и он снова протянул свою руку, указывая на север.
Все эти сведения были, конечно, не очень утешительны для злополучных путешественников, однако Ганс попытался еще найти выход из этого затруднения.
— Хорошо, — сказал он, обращаясь к хозяину, — там реку перейти нельзя, но в другой стороне ее, может быть, нет этих чудовищ.
— Нет, нет, — отвечал тот, — «Большая Река» и здесь — жилище маленьких чудовищ. В эту сторону я ходил далеко, потому что прежде там жила моя жена, она знает реку еще дальше меня.
— Да, да, — подтвердила хозяйка, — а отец моего отца знает ее еще дальше. Там река делается очень большой, кругом нее, на берегу тоже очень много воды. Там очень мало людей, очень много зверей, в реке еще больше маленьких чудовищ. Нет, туда идти нельзя.
— Это нехорошо, — грустно сказал Бруно, — мы устали и голодны, наша одежда осталась на том берегу реки, наше оружие и пища тоже там.
— Если вы устали, — сочувственно сказал хозяин, — то ложитесь скорее спать. Здесь на песке очень хорошо, или вон там тоже хорошее дерево и хорошая тень. Ночью на том дереве очень удобно спать, а днем я или мой сын будем сторожить вас.
— Если вы голодны, я принесу вам плодов, — в свою очередь, отозвалась его жена, торопливо направляясь к своему висячему жилищу, — а завтра, — прибавила она уже на ходу, — все мы идем за плодами и вы тоже можете сделать себе запас.
— Лучше оставьте вашу одежду на том берегу, — посоветовал юноша, — у вас и эта еще очень хороша, а оружие можно сделать другое.
Всем этим радушным речам и советам европейцы внимали с понятной грустью, так как в них слышалось глубокое убеждение в необыкновенной затруднительности возврата к их пещере, который, во всяком случае, приходилось отложить на неопределенное время. Размышляя об этом, они безучастно глядели на хозяйку, шедшую за провизией. Впрочем, Иоганн и профессор все-таки очень интересовались посмотреть, каким способом эта дикарка доберется до своего жилища, которое помещалось метрах в четырех от земли, на совершенно гладком стволе, не имевшем снизу ни одной ветки и ни одного сука. Каково же было их удивление, когда женщина эта, далеко не доходя еще до самого ствола, вдруг сделала необыкновенно сильный прыжок вверх и, схватившись рукой за одну из горизонтальных ветвей, с ловкостью и быстротой векши в одно мгновение исчезла в густой зеленой листве, совершенно не подозревая, какое удивление вызвала у пришельцев этим необыкновенным эквилибристическим упражнением, которое с ее точки зрения было не более, как самый обыденный прием повседневной жизни всякого человека.
— Ой-ой-ой!.. — жалобно проговорил Иоганн, — вот, господа, какого рода образ жизни предстоит вам вести. Надеюсь, господин профессор, что хоть это несколько охладит ваше желание оставаться здесь подольше. Не собираетесь же вы, в вашем возрасте и при вашем общественном положении, заняться изучением обезьяньей гимнастики?
— Напротив того, — строго и наставительно возразил господин Курц, — пока мы будем здесь, я постараюсь душой и телом войти в жизнь этого народа. Только тогда от нас не ускользнет ни одна черта этого таинственного быта. Ради науки, господа, советую и вам последовать моему примеру.
