вместе с одной из них по деревне в поисках сокровищ, Стефан остался с другой в столовой делать пиццу на основе пшеничных лепёшек, ну а мы поднялись на второй этаж и поучаствовали в мастер-классе по изготовлению свечек. Организован он был помощниками Йонгари со свойственной молодым корейцам безалаберностью: плитки, на которых плавился воск в металлических кувшинах, сперва стояли прямо на полу, и удивительно, что никто случайно о них не споткнулся. Позже их перенесли на стол. Наша задача была следить, чтобы дети не обварились воском, в то время как они подходили по одному и брали кувшины, чтобы наполнить бамбуковые стаканчики. Разумеется, в процессе был уделан и пол, и столы, но если бы кто-то пожелал обвариться, навряд ли мы смогли бы этому помешать: ни защитных фартуков, ни перчаток или прихваток не было, как и клеёнки, которой можно было бы застелить всё вокруг и тем самым спасти мебель от неминуемой порчи. Помощница Йонгари подчеркнула, что очень важно, чтобы дети наливали воск сами, и мы покорно стояли и смотрели, как они трясущимися ручонками неловко хватают кувшины. К счастью, мастер-класс прошёл без происшествий. В процессе детям рассказали о том, как делают воск. Была и викторина — нас, к примеру, спросили, может ли змея укусить сама себя.
Второе мероприятие мне понравилось куда больше. Детям дали уже подготовленные ингредиенты, нарезанные кубиками: ветчину, лук, сладкий перец, грибы, сыр и почему-то консервированную кукурузу. Мексиканские лепёшки, иначе именуемые тортильями, надо было намазать томатным соусом, а потом разложить на них продукты. Готовые мини-пиццы поварихи моментально запекали в духовке и выдавали детям обратно. К сожалению, корейцы в выпечке не сильны — далеко не у каждой хозяйки на кухне вообще имеется духовка. Даже продвинутая Чон Сон и та купила её по просьбе французских волонтёров, которые не могли жить без круассанов. Так что пицца получилась так себе: на тёплой лепёшке лежали холодные овощи под еле-еле подплавившимся сыром. Но и это было лучше, чем рис, и мы с удовольствием сожрали несколько кусочков. Когда всё было съедено, настало время бежать вместе с третьей группой детей на поиски сокровищ.
Учитывая тот факт, что мероприятие целиком проводилось на корейском языке, неудивительно, что мы ничего не поняли. Дети бегали по деревне и занимались какими-то странными делами: искали четырёхлистный клевер, плели колечки из травы, считали деревья. Мы, помощники Йонгари, а также служащие местной службы спасения следили за тем, чтобы их в процессе не сбила машина, и чтобы они случайно не свалились в реку. Что касается сокровищ, то их не было вовсе, но это никого не смущало. Я отвлеклась на рыбаков, которые удили уклейку с моста на потешные маленькие удочки, больше напоминающие мухобойки, и спохватилась, когда всё уже закончилось. Время было обеденное, и мы сходили переодеться в более приличную одежду, чтобы не смущать детей своими старческими шароварами. В столовой давали пибимпаб — рис с разными овощами, острой пастой кочучжан и поджаренным яйцом. Без пасты он был слишком пресным, а с ней — жутко острым. Перекусив, мы принялись помогать поварихам с посудой. Дети громко кричали по-корейски: «Спасибо!», выходя из столовой, а мы, как принято у корейцев, отвечали им: «Нэ!». Это значит «да», так как слов «пожалуйста» и «на здоровье» в корейском языке не существует. Если, к примеру, корейцу от вас что-то нужно, он воспользуется словом «чусейо», что значит буквально «дай мне», и это уже достаточно вежливая форма. Никаких вам «будьте так любезны», «не затруднит ли вас» и прочих хитрых слов здесь нет. Говорить «да» вместо «пожалуйста» тоже не обязательно, достаточно сдержанно кивнуть.
Йонгари к обеду уже напоминал выжатый лимон и сидел на полу, привалившись к стене. В свободное время, которого он имел совсем не много, Годзилла любил жаловаться на свою работу. Говорил, что устал от детей и от школы, что мечтает быть пекарем, а также хочет выращивать свою собственную пшеницу, непременно экологически чистую, чтобы печь хлеб. Мечтательно закатив глаза, Йонгари рассказывал, как бы он на рассвете замешивал тесто, а потом выпекал свежие булки. Но мы портили всю идиллию, задавая неудобные вопросы, как-то: «Если ты хочешь быть пекарем, почему ничего не печёшь?», или «Как ты будешь вставать на рассвете, если по ночам пьёшь рисовую водку с французами?».
После обеда дети отправились на картофельное поле, которое мы вчетвером за день до этого подготовили к сбору урожая: срезали серпом кусты, сняли пластиковое покрытие, защищающее грядки. Помощники Йонгари выдали школьникам маленькие ручные тяпки, и они бросились штурмовать поле. Собранные ими клубни отвезли в зону древней корейской пароварки самгутгуи, о которой читатель наверняка уже успел забыть, хотя ради неё вся эта история и затевалась. Вымыв картошку в ручье, мы положили её в мешок, который Йонгари загрузил в паровую камеру вместе с ящиком яиц. К этому моменту дрова в самгутгуи уже практически прогорели, так как четыре часа назад яму разжёг трудолюбивый Анис. Куча осела и практически сравнялась с землёй, и можно было звать детей.
Как саму камеру с картошкой и яйцами, так и яму с раскалёнными углями и камнями — всё это обильно забросали соломой и засыпали песком, чтобы огонь не вырывался наружу. И целых полчаса, необходимых для приготовления продуктов, усталый Йонгари тыкал в яму металлическим шестом, а Анис лил в образовавшееся отверстие воду. Образовавшийся в результате пар частично выходил наружу, распугивая школьников, а по большей части шёл в камеру. Дырку засыпали песком и рядом тут же проделывали новую. К тому моменту, как картошка хорошенько пропеклась, дети уже отправились купаться в горной реке, а тушили раскочегарившийся не на шутку самгутгуи мы вместе с французами. Пока школьники, одетые в спасательные жилеты, плескались в ледяной воде, нам дали попробовать готовую картошку. Она оказалась удивительно вкусной и мягкой, с тонким привкусом дыма от сосновых веток, которые положили в камеру вместе с ней. Хотя если учитывать количество времени, потраченного на подготовку ямы, пожалуй, ни одно блюдо не стоит таких усилий. Но сама идея самгутгуи и изощрённый процесс его подготовки являлись отличной иллюстрацией корейского принципа «Если не устал — значит
