– Кто мне поручил эту коммиссию, не пожалеет двух золотым.
– Хорошо; но, кроме-того, вперед, на расходы, нужно талера четыре. Если они теперь будут у меня в руках, я завтра же начну хлопотать, и через два- три дня скажу вам: «все готово; во столько-то часов присылайте карету за нашею красавицею» – согласны?
Фрау Беккер положила на стол четыре талера, допила свой стакан и стала собираться домой.
– Матушка, ты взялась за дело, которого не сделаешь, сказала Эмилия, когда гостья ушла.
– Не бойся, моя милая, сделаю. Ты еще молода, недогадлива, отвечала почтенная вдова. – Знаешь Луизу, которая работает в модном магазине, на углу Крепостной Улицы?
– Знаю; ну так что ж?
– Ах, ты, глупая! все еще не поняла? Да ведь она очень-похожа на Клару и ростом, и волосами, даже и лицом. Я посажу ее в карету, время назначу поздно вечером – вот тебе и все! Не разберут!
Пока этот дружеский разговор происходил у вдовы Вундель, Штайгеры с нетерпением дожидались Артура, обещавшагося провесть у них вечер накануне Рождества, потому что они приготовили маленькую ёлку. Блаффер теперь платил старику втрое-больше прежнего, и Штайгеры могли сберечь несколько талеров, чтоб доставить удовольствие детям. Было уж около десяти часов, и дети, несмотря на все любопытство, возбужденное в них ёлкою, едва удерживались от дремоты, а живописец все еще не приходил. Но вот послышались на лестнице торопливые шаги. – «Это он!» сказала иросебя Клара.
Артур вошел в комнату. «Ах, как долго мы тебя ждали!» закричал маленький Карл, бросаясь обнимать его.
– Да, уж поздно, сказала Клара.
– Мы думали, что вам нельзя будет прийти, добавил отец.
– Я был задержан дома и с нетерпением ожидал минуты своего освобождения от скучного общества. Извините меня, что я заставил дожидаться, сказал живописец.
Клара ушла в другую комнату, где была приготовлена ёлка, чтоб зажечь свечи. Артур пошел в след за нею, кивнув головой Штайгеру и показав рукою на свои карманы, наполненные игрушками.
– Вы сердитесь на меня, Клара? сказал он девушке, взяв её руку. – Вы знаете, что этого не может быть. Но я тороплюсь… и рука её дрожала: – не мешайте мне. Мы поговорим с вами после. Вот теперь все готово. Идите же и не оглядывайтесь; приведите детей.
– Да нам нужно поговорить. Но что значит: «не оглядывайтесь?» – разве и для меня здесь приготовлено что-нибудь?
– Увидим, увидим. Идите же за детьми!
Ненужно описывать восторга детей при виде ярко-освещенной елки и игрушек. Но и старик Штайгер был приятно изумлен, нашедши для себя, кроме теплого шлафрока, приготовленного дочерью, ящик сигар и янтарный мундштук, принесенные Артуром. – «А вот и для вас. Это работала Клара», сказал он, показывая молодому человеку на порт-сигар, вышитый золотом.
– Как мне благодарить вас, фрейлейн Клара? сказал он, нежно взглянув на нее.
Она стояла, грустно опустив глаза, печально думая о безразсудности чувства, которого не могла победить, хотя и понимала всю невозможность счастья, понимала, какая бездна разделяет ее от Артура.
Молодой человек прочитал эти мысли на лице её, и не в первый раз он читал их на её лице. «Уже-ли в-самом-деле я откажусь от её любви потому только, что она бедна, а я богат? Нет, кто уважает меня, должен уважать и… жену мою!» и странно показалось ему это слово, как-будто он и не думал о том. «Нет, я не пожертвую нашим счастьем предубеждениям! Она будет моею женою!» Решимость и восторг блеснули в глазах его.
– Как прекрасен ваш подарок! сказал он, нежно взглянув на нее. – Отгадайте, что я подарю вам? Вы приготовили мне сюрприз, и я также прошу вас, закройте на минуту глаза.
– Закрой же глаза, Клара, сказал старик: – сделай угождение г. Эриксену.
– Пожалуй, улыбаясь сказала девушка, и побледнела, смущенная выразительным тоном, с которым произнес Артур свое желание.
Живописец взял её руку и надел на дрожащий палец перстень. Она думала: «как холоден, как тяжел был этот перстень». Она, в смущении, открыла глаза – Боже мой, на руке её не перстень, а простое, гладкое золотое кольцо без всяких украшений… Что это значит? С изумлением взглянул на Артура и старик Штайгер; Клара почувствовала, что голова её кружится; она должна была опереться рукою о стол.
Артур также был бледен и взволнован.
– Вы спрашиваете: что это значит? проговорил он: – это значит, что я беспредельно люблю Клару и никто, кроме Клары, не будет моей женою!
Этим хотели бы мы кончить главу; но должно прибавить, что старик Штайгер, несмотря на всю свою радость, сказал, покачивая головою, что очень- трудно будет Артуру получить от своих родителей согласие на этот брак. Но его сомнения были заглушены радостью молодых людей, которые теперь могли громко говорить о своей любви.
VII. Ночной гость
Легко представить себе, в каком радостном, восторженном состоянии духа шел домой Артур. Он не замечал ни ветра, который довольно-сильно дул ему в лицо, ни дождя, который несло на него этим ветром. Голова его так горела, что он снял шляпу, чтоб несколько прохладить ее. «Милый, милый
