– Оно вовсе не шло. Мое чувство было чисто, как и мои мысли.
– Значит, ты хотел жениться на этой девушке? спросил Форбах.
– Да, были такие минуты. Одно останавливало меня: странная личность её матери. Если б старуха была женщина честная, я не задумался бы, хоть она была грубая мещанка. Но… впрочем, вы на деле увидите, какова была она. Однажды, когда я пришел, меня встретила одна старуха; Элизы не было дома. Это случалось уж не раз, и я спокойно уселся на диван, спрашивая, куда она уехала.
– Я нарочно услала ее из дому, чтоб переговорить с вами, отвечала старуха. – Вы бываете у нас часто, всегда очень-внимательны к Элизе – позвольте же спросить, с какими целями? Скажу вам откровенно, что собственно на вас я не рассчитываю: вы, как мне известно, человек очень-небогатый; но если вы хотите оказать дружескую услугу герцогу Фельзенбургу, с которым путешествуете, то будьте со мною откровенны…» – Я вспыхнул и не мог сказать ни слова от негодования. «Не беспокойтесь, я женщина, знающая свет и людей. Если вы действуете по поручению вашего друга, я очень-рада». Я сидел, не зная, что отвечать этой женщине. – «Понимаю, что вы сами также влюбились в Элизу, продолжала она с улыбкою: «и вам трудно отказаться от неё; но доверьтесь моему расположению к вам: ваши притязания не могут пострадать от наших сношений с герцогом: вы еще неопытны; многое, по-видимому, несовместимое, легко улаживается людьми, знающими жизнь». – «Но я хочу жениться на вашей дочери!» вскричал я. – «Это для меня не рассчет», с улыбкою отвечала старуха.
– Вы коварный друг, Штейнфельд! сказал герцог: – как же не передали вы мне такого интересного обстоятельства?
– Не забудьте, герцог, что я страстно любил эту девушку. Не стану пересказывать вам, каких вещей наговорил я старухе, с какими чувствами ушел от неё. Через час меня не было в Вецларе.
– Надеюсь, по крайней мере, вы увезли с собою Элизу? спросил герцог.
– Я ускакал один. Но через месяц я воротился в Вецлар, продав все, что имел. Было уже поздно. Я нашел только письмо от Элизы, оставленное для меня у хозяйки дома, в котором они жили. Потом я встретил Элизу в Париже. Старуха принимала меня очень-ласково, пока у меня были деньги, а после того поехал я скитаться по свету.
– Ясно, что старуха не могла быть матерью Элизы, заметил майор.
– Да; но тогда я не знал этого, к-несчастью, вздохнув, проговорил Штейнфельд и, закурив сигару, замолчал.
– А вы, что скажете, барон? спросил герцог: – мы с вами не были бы так простодушны, как Штейнфельд; старуха не провела бы нас? сказал герцог. – Ба! да вы совершенно растроганы, барон!
– Что тут сказать? произнес Бранд дрожащим от волнения голосом: – разве повторить вместе с Мефистофелем: «не она первая, не она последняя». – Вы расстроили мои нервы, Штейнфельд, прибавил он, стараясь придать своему голосу обыкновенную кокетливость и обмахивая лицо платком, от которого повеяло запахом coeur de rose. – Я должен ехать домой, чтоб успокоиться. До свиданья, Форбах.
– Пора и мне отправляться домой, сказал герцог: – уж оченьпоздно Прощайте, граф.
Остальные гости также встали.
Барон Бранд отпустил карету домой и пошел пешком.
IV. Брат и Сестра
Без цели бродил Бранд по пустым улицам города, печально опустив голову, расстроенный, упавший духом. – «Нет, теперь она погибнет! Тут было пять человек. Что будет, когда он встретится с нею? Они догадаются, хоть он не скажет с нею ни одного слова; малейшей перемены в его или её лице будет довольно, чтоб погубить ее! О, если б я знал, как будешь ты болтать на её погибель, я избавился бы от твоего глупого языка! А теперь чем я могу спасти ее? Я бессилен, я беззащитен против опасности!»
Долго бродил он, пока, подняв голову, увидел, что случайно подошел к маленькому, но опрятному, двух-этажному дому, окруженному садом. – «Бедное дитя! твой отец губит твою мать! Быть-может, взгляд на твое спокойное, светлое лицо успокоит и меня». – Он вынул из кармана ключ, отпер калитку и тихо пошел по лестнице.
– Кто там? спросил из первой комнаты верхнего этажа голос Бейля.
– Я, любезный друг, отвечал Бранд: – я хотел взглянуть на ребенка.
– Вы, верно, не спали всю ночь; а мне уж пора вставать, сказал Бейль: – сейчас оденусь и выйду к вам.
– Я провел вечер и ночь в сильном беспокойстве. Скажите, здоров ли ваш воспитанник?
– Да, он здоров, весел и очень-мил.
– Вы не замечали никаких подозрительных людей вокруг дома? Вы знаете, как я боюсь, чтоб люди, которым вовсе ненужно того знать, не открыли, куда исчез наш малютка от Шламмера?
– Однажды только мне показалось, когда я шел по улице, за мною следила какая-то неблаговидная фигура в черном фраке. Я взял фиакр и проехал на другой конец города, так-что, надеюсь, он не узнал, где я живу.
– Благодарю вас, Бейль, сказал Бранд, пожимая ему руку. – Я вполне полагаюсь на вашу осторожность. Я пойду взглянуть на ребенка.
Через четверть часа барон воротился к Бейлю. – Тяжело у меня на душе, сказал он: – и не с кем разделить мне мою печаль. О, как мне хотелось бы
