— Питер?
— Yes, Peter is speaking[20]. Придется продолжать по-английски. Поди, не может по-русски на работе…
— Питер, проблема, о которой мы говорили, решена. Самая главная часть выполнена мной лично.
— Уверены?
— Абсолютно. Большая вам благодарность за указание об электричестве, я сам видел потреблявший его прибор. — Раздался отчетливый вздох облегчения
— Great thanks to you, Nikolay!
— Thank you too!
— Bye![21]
В трубке раздались короткие гудки.
— Мда, теперь я сама слышала, что дело международное… Ну ты, Коля, и вымотался!
— Не то слово…
— Такое впечатление, что тебе там от этих жуликов отстреливаться и убивать пришлось…
— Да, убил двоих, из немецкого Люгера…
— Всего-то навсего двоих? — раздался женский смех… Николай, осознав что от неимоверной усталости сказал чистейшую правду, вначале заставил себя смеяться. Мгновением позже, после осознания того, что одно из самых великолепных в мире развлечений, хоть и очень небезопасных — это говорить правду, смех хлынул из Николая могучим потоком, унося с собой изрядную часть усталости.
— Значит, из немецкого Люгера?
— О, я, я…
Смеясь вместе с женой, Николай по достоинству оценил чрезвычайно стремный юмор ситуации… Пожалуй, не стоит в дальнейшем акцентировать внимание на исключительной правдивости сказанных им слов…
Однако, эти слова не были правдой. Во всяком случае относительно количества убитых — точно. Сергей Артемьев открыл глаза и, как практически все проснувшиеся в больнице, увидел белый потолок, подсвеченный уличным фонарем.
— Сережа! Проснулся!
— Машутка… Спасибо тебе…
— Семену Васильевичу спасибо, он, пока там дурака валял и завещание писал, дал мне время уйти потихоньку.
— А он…
— Был второй выстрел и они навряд ли еще раз промахнулись. Кстати, он тебе все оставил, у меня фамилия нотариуса записана.
— Да что мне все… Пускай бы жил да жил… И тебе, кстати, он и тебе тоже все оставил — хоть нового отца у меня нет, но жена-то тут. Как же ты меня в одиночку вытащила? Меня ж двое волокли…
— Пришлось… Ладно, Сережа, ты спи, во сне быстрее выздоравливаешь. Я боялась, что ты не проснешься, сама вон только встала…
— Моя ты Машутка… Сама спи, вон умаялась как, даже в темноте видно…
— Мне-то легко оклематься, а в тебе была дырка насквозь и это куда как посложнее! Спи давай.
— Слушаюсь! — произнес Серега после поцелуя. Он закрыл глаза, с любовью подумал о Маше и под эти приятные мысли вновь провалился в исцеляющий сон.
Глава 100
Если молодой человек только залечивал свою рану, то два более старых солдата только подбирались к поводу вспомнить о них.
— Эх, хороша белая…
— Ну, это она из Москвы, да качественная.
— И не горчит…
— Вообще, Русский Стандарт — он очень даже неплох…
— Да уж, действительно неплох. В Афгане был? Или где попозже?
— В Афгане, дед.
— Толковал я несколько лет назад с одним оттуда. Херово там было, Ваня…
— Эх дед, кто бы говорил… По сравнению с твоими масштабами — так почти не война. Там же у них ни танков, ни авиации, ни артиллерии… Тебя-то
