— А что в них такого особенного? — раздался недоуменный вопрос.
— Это оху… в общем, ох, какие специальные кривые! Касательная в их нижней точке всегда горизонтальная.
— Да неужели!?
— Ну, не верите, так проверьте. Линейка вон у Вас имеется, знай себе, прикладывайте, да и проверяйте. Ладно, о чем пишете-то?
Задав еще по паре-тройке отвлекающих вопросов, они удалились. Действо началось незамедлительно. Один из пациентов стал прикладывать к линейке лекало, а второй внимательно следил за результатами. Глаза у испытующих стали округляться и в глазах у них появилось озадаченно-восхищенное выражение… Это было еще ничего, но вот когда у одного от возбужденного усердия в удивленно приоткрывшемся рте показался кончик языка… Пришлось быстренько смотаться на уединенную лестницу, по которой, сразу же после закрытия двери на этаж, прокатился громкий веселый хохот…
— Мда… Говоря солидно и без нецензурных выражений, имеет место пушной зверь песец.
— Это, пожалуй, не простой, а очень даже лютый песец — язык-то как высунулся!
На лестнице раздался новый взрыв хохота. Когда его раскаты смолкли, что случилось отнюдь не сразу, разговор продолжился.
— Не, блин, чему их не то, чтобы в институте, а даже в школе учили!
— Да… не знать, что для абсолютно любой кривой касательная в нижней точке всегда горизонтальная…
— Вообще, по большому счету, тут плакать надо… Куда ж мы идем-то?
— Эх… если раньше с развитием цивилизации народ умнел, то сейчас это ни хрена не так…
До собеседников донеслись шаги, уже довольно близкие. В таком веселье услышать их заранее было довольно сложно. Показался не кто-нибудь, а председатель в сопровождении пары охранников.
— Плакать действительно надо… Чего, на самом деле этого не знают? — послышался вопрос председателя.
— Именно так! — дав знаком Ростецкому указание помалкивать, сказал Николай. Мы тут недавно двум товарищам как бы между прочим сказали, что на лекалах специально нарезают очень особые кривые, у которых касательная в нижней точке всегда горизонтальная…
— А они что? — довольно сильно заинтересовался председатель
— Ну, пока линейки к лекалам прикладывали, мы еще как-то держались, но вот, когда один при этом от усердия высунул язык, не выдержали и сюда убежали…
— Да… я бы, пожалуй, и сам не выдержал. Где именно эти товарищи сидят, от этой двери будет видно?
— Должно быть видно, четвертый стол направо.
Председатель подошел к двери и выглянул вправо. За какие-то жалкие секунды даже на его отнюдь не приспособленной к передаче чувств спине отчетливо отразились сосредоточенность поиска, любопытство, за которым последовало немедленное обалдение, после чего спина затряслась и председатель отшатнулся от двери в хохоте.
— Чего? Что там такое?
— Они… они… они же там до сих пор… с очень круглыми глазами линейки прикладывают!
— Гос-с-с-поди…
Вопреки общему согласию относительно того, что надо бы плакать, на лестнице раздался новый продолжительный взрыв хохота.
— Крендели вы ехидные!
— Да, Владимир Сергеевич, мы именно такие! — совершенно честно и искренне подтвердил Ростецкий.
— Вообще, ты, Николай, мне всерьез помогаешь жить дольше, то сам, то с товарищами. От такого смеха с месяц жизни прибавляется, это точно! В мою молодость за такое вот поведение с лекалами и в обычной-то школе кол с минусом, а из физико-математической так вообще бы выперли ногой под зад…
Председатель с охраной удалился, продолжая посмеиваться. Когда хлопнула дверь внизу, Ростецкий перевел дух
— Уф… пронесло…
— Да нет, все нормально было. За правду он не наказывает, проверено.
— Ну… не все такие умные, как он. Другой бы и не понял, в чем тут фишка.
— Мда… то, что он умен — это действительно так, и без всякой лести.
— Вообще, Коля, повезло тебе с ним. По весне я, честно говоря, про тебя думал — пропал человек. Ан нет, ты трепыхаешься еще…
— Сам понимаешь, все рассказать не могу, но, сдается мне, что действительно повезло. Хотя, может я чего толком и не знаю, но пока что…
— Ну, это известная и даже стандартная ситуация — «Я хочу жить вечно, пока что все нормально». Особо не парься, но в любом случае нос по ветру держи и ушами не хлопай!
— Стараюсь!
— Я, честно говоря, эту хохму с лекалами вычитал в книге одного нобелевского лауреата, приколовшегося над американскими студентами годах где-то в шестидесятых.
