Но долго отдыхать не пришлось. Сильный удар потряс «Висундур». Душа Альрика пробудилась ото сна и вернулась в явь через тонкую грань реальности. Корабль вихлял. Обеими руками Альрик вцепился в фальшборт. Повсюду, куда ни глянь, — непроницаемая тьма.
Сколль и Хати![13] Неужели этим огромным волкам удалось проглотить сразу оба светила? Однако то, что услышал Альрик, было не воем мистических тварей, а явственными воплями команды. На палубе поднялся такой крик, словно какая-то коса прошлась по кораблю — коса, которой размахивают боги.
— Альрик! На помощь! — донеслось с правого борта. — Парус отвязался!
В несколько прыжков Альрик очутился посреди корабля. Тут же он получил удар по лбу и упал на доски палубы. Над ним дико трепыхался парус на рее. Нижний край был не закреплен. Как это могло случиться?
Альрик на четвереньках пополз по палубе. Ветер рвал шерстяную ткань полотнища, заставляя ее дико метаться по всему кораблю. «Лишь бы только никого не выбросило парусом за борт, — мелькнуло в голове Альрика, — тем более в такой темноте». С носа донесся крик ужаса Бонуса из Маламокко, и снова парус со свистом пронесся над головой.
— Всем лечь на палубу! — что было силы закричал Альрик. Добравшись до мачты, он заметил, что корабль накренился на бок. Ухватившись за нее, кендтманн стал перемещаться в сторону правого борта.
— Я! — услышал он крик Ингвара. — Я его схвачу!
— Не-е-ет! — Альрик вложил в этот крик всю свою силу. — Нужно опустить мачту на палубу.
Но Ингвар уже ловил нижнюю часть паруса. С таким же успехом он мог пытаться связать холодные челюсти Фенрира [14].
Еще раз парус и рея со свистом пронеслись над головой, и кто-то вскрикнул. С левого борта появился луч света. Как кому-то из команды в такой суматохе удалось зажечь штормовую лампу, осталось для Альрика загадкой. По крайней мере, теперь можно было хоть что-то разглядеть.
А когда чуть-чуть развиднелось, захотелось, чтобы все это пропало во тьме. Над его головой билась в конвульсиях мокрая шерсть. А Ингвар стоял, весь мокрый, с раскинутыми руками, придавив себе ноги балластными камнями, и пытался поймать парус голыми руками. Без сомнения, тот выбросил бы его за борт!
— Рубите мачту! — закричал Альрик, ища в полутьме топор.
Инструменты были привязаны к бортовой стенке… Он стал быстро наносить удары по мачте. Еще немного, и рея упадет, сила ветра на его стороне!
Крик Ингвара перекрыл шум моря.
Когда Альрик поднял глаза, он увидел, что его сын болтается между складками шерстяного паруса, обхватывая тяжелую материю обеими руками, словно хвост гигантского кита. Пока еще было непонятно, кто из них выйдет победителем.
И тут ноги Ингвара оторвались от палубы. Сила, которая раздирала парус, была настолько огромной, что смогла поднять его в воздух.
Альрик рубил мачту так быстро, как только мог, щепки летели ему в глаза! В конце концов шторм получил свою жертву — мачта наклонилась и упала. Звук удара дерева о борт раздался еще раз, и Альрик увидел, как мачта с парусом и Ингваром, сорванные со своего места и подхваченные ветром, исчезли в темноте. В тот же миг качка корабля стала слабее: Егир, морской бог, принял дар!
Альрик кинулся к борту.
— Ингвар! — закричал он изо всех сил. Затем еще и еще раз.
Шум ветра перекрыл хриплый голос Килиана:
— Он здесь! Здесь!
Альрик вырвал из рук Дариоса лампу и бросился к носу корабля. Килиан и Эриос перегнулись через борт. В следующее мгновение над ним появилось лицо Ингвара. Вцепившись руками в фальшборт, он подтянулся до палубы и тяжело упал на доски.
Альрик в тревоге склонился над ним. В темноте мелькнули белые от соленого морского воздуха зубы. Это Ингвар смеялся. Кашлял и смеялся.
— Когда я был еще ребенком, — тяжело переводя дух, сказал он, — мне очень хотелось покататься на спине дракона Нидхёгга[15]. Но я себе представлял это по-другому. — Он снова зашелся в смехе.
Альрик помог своему сыну встать на ноги и сказал:
— Ты сам как дракон, Ингвар!
Он крепко обнял сына, чувствуя под руками его крепкие мышцы и убеждаясь, что тот жив и здоров.
— Теперь давайте разбираться. — Угроза миновала, и Альрик перешел к главному. — Ветер дул с севера. Как можно было не закрепить парус?
Он повернулся к Бонусу. Тот от страха побелел, даже света одной штормовой лампы хватило, чтобы все могли видеть бледность венета.
Дым от фонаря вонял рыбьим жиром. Бонус замахал руками и от отвращения скривил лицо.
Альрик, Ингвар и пятеро других моряков окружили трибуна. Он отпрянул к бортовой стенке, его плечи уже нависали над волнами моря…
— Ты развернул парус, потому что думал, что ты лучший моряк, чем мы? — Альрик придвинулся к Бонусу еще ближе, с трудом подавляя в себе
