– Он украл нечто ценное у короля.
– Какого короля? Людовика Великого?
– Да.
– И что именно он украл?
– Этого точно никто не знает. Однако, судя по всему, это то, чем его величество очень дорожил.
– Почему я ничего не слышал об этой истории?
Гиббонс поднял взгляд на потолок, затем медленно произнес:
– Не поймите меня превратно, я очень уважаю нашего короля, да хранит его Господь. Но, в отличие от нашей терзаемой всеми Англии, во Франции царят закон и порядок во всем. И если кто-то ворует у короля, об этом не пишут в «Газетт де Франс». Никому не пришло бы в голову написать дерзкий трактат о таком происшествии. А тот, кто станет болтать об этом в кофейне, окажется в Бастилии – ровно до того самого момента, пока палач не наточит свой топор.
Овидайя кивнул. Гиббонс ему не нравился, но дураком назвать его было нельзя. Во Франции, в отличие от Англии, действительно действовала строжайшая цензура, и король мог любого, кто был ему не по нраву, отправить гнить в казематах, сколько ему заблагорассудится, одним
– Это интересно, мистер Гиббонс. А вы не знаете, где сейчас этот Вермандуа? Жив ли он вообще?
– На этот вопрос сложно ответить.
– Там, откуда появились эти гинеи, есть еще.
– Вы неправильно истолковали мое незнание, приняв его за жадность. Я просто не могу сказать вам, где он. А мои связи с Версальским двором, – и он слабо улыбнулся, – вероятно, не лучше ваших.
– Что ж, хорошо. Тем не менее благодарю за помощь.
Овидайя поднялся, пожал рук Гиббонсу и пересек двор в сторону Темзы. В голове он тем временем прокручивал списки множества корреспондентов и людей, с которыми он поддерживал связь. Кто из них был хорошо знаком с версальскими сплетнями?
Дойдя до причала, который называли Верфью, он махнул рукой одному из людей, которые всегда стояли там вместе со своими небольшими барками в надежде заполучить богатых клиентов. Спустившись к воде, он велел мужчине отвезти его к ступеням Блэкфрайра.
Оказавшись там, он вышел из лодки и поспешно бросился к кофейне, работавшей в том числе как место, где можно было отправить письмо за пенни. Протянув деньги хозяину, он заказал кофе, отказался от неизбежных монет с изображением турок и попросил вместо этого несколько листов бумаги, а также перо и чернила. Вооружившись всем этим, он сел за стол в углу и поспешно начал писать письма.
Дражайший месье Челон!
Сердечно благодарю вас за добрые слова. Я всегда рад новостям из Лондона или Амстердама.
С тех пор как мне поспешно пришлось бежать в Женеву, они стали поступать ко мне реже, нежели в те времена, когда у меня еще было место в Лувре. Также благодарю за трактаты, приложенные к вашему письму. Особенно за «Чем на самом деле является наикатоличнейшая Франция в правление Людовика Великого», написанного этим месье Бейлем, – сущий кладезь остроумия. Я позволил себе перепечатать памфлет у местного печатника, чтобы по возможности распространить его.
Однако перейдем к делу, к тому, в котором вы просили меня навести справки. Этот граф Вермандуа мне прекрасно знаком. Хотя я ничего не могу сказать относительно его настоящего местонахождения, однако могу сообщить вам некоторые детали касательно событий, которые привели к его исчезновению. Указанный граф – это Луи де Бурбон, один из многочисленных королевских бастардов. Поскольку Людовик Великий зачал малыша не с какой-то там потаскухой, а со своей тогдашней официальной любовницей, герцогиней де Лавальер, он признал ребенка и сделал его сначала законным, а затем графом.
Долгое время Вермандуа был королевским любимцем, хотя считался человеком весьма дерзким и высокомерным – многие полагали, что молодой человек напоминает стареющему монарху себя в ранние годы его правления. Как бы там ни было, молодой граф был вторым из сыновей короля, а поэтому обладал в Версале свободой шута, и юноша пользовался этим, чтобы по-всякому шутить с собиравшимся там высшим светом. Так, к примеру, говорят, будто он тайно продырявил прогулочную гондолу Луизы-Франсуазы де Бурбон, мадемуазель де Нант, так что несчастная утонула в Гранд-канале вместе со своими камеристками на глазах у всего двора.
Однако специализировался Вермандуа на том, что воровал у придворных различные драгоценности: карманные часы, декоративные ленты или табакерки – юный Луи мог украсть практически что угодно, и никто ничего бы не заметил. Как вы, вероятно, можете себе представить, с годами его кражи становились все более эффектными и рискованными, поскольку никто его не останавливал и он, пользуясь благосклонностью короля, считал себя неприкосновенным.
Однако летом 1685 года граф Вермандуа внезапно исчез из Версаля. Относительно его местонахождения ничего не было известно, поэтому история
