– Понимаете, на одной из дорог лежит странный боеприпас. Он лежит почти в канаве и не мешает проезду, но местная детвора постоянно отирается возле него. Не случилось бы беды. У вас есть сапёры, чтобы эвакуировать его?
Сидевший рядом Лёва, поднявшись, подошёл ко мне.
– Нужно идти к Силачу, у него спрашивать.
– Силач после ночи спит, представляешь, какой будет крик… Для начала узнаем, что там за боеприпас.
– Парни, мы быстро, если, что прикроете нас, – сказал я сидевшим бойцам на крыльце.
– Не вопрос, – сказал Конь, протирая тряпкой свой «ПМ».
В машине мужчина, повернувшись ко мне, сказал:
– Я там несколько милиционеров видел, у вас документы какие есть, вдруг остановят?
– На данный момент, вот наши документы, отец, – сказал я, высунув ствол автомата в окно. – Заводи, с такими документами нас никто не остановит.
Местные милиционеры, которые не поддерживали украинский режим при их оккупации, бежали из города, но как только мы взяли его, стремительно появившись, стали наводить порядок.
Странным боеприпасом оказался выстрел из «ПТРКа». Не использованный, он был выброшен «украми» из-за небольшого рваного отверстия на корпусе, вероятно, от попадания осколка. Погрузив его в машину, мы, возвращаясь обратно, проезжали мимо большого холма, на вершине которого находились железобетонные строения.
– А что там? – спросил я у водителя.
– Да то, мой коровник.
– Лёва, да ведь там же основная база «укров» была, это по тому месту отработали миномётчики.
– Отец, давай туда завернём…
На территории коровника, в зданиях, предназначенных для скота, теперь повсюду лежали вещи украинской регулярной армии. Повсюду валялись разбросанные ящики, пустые цинки, порванная форма. Под ногами хрустел шифер, слетевший с кровли из-за артобстрела. Среди различного мусора попадались интересные экземпляры: агитационная литература правого сектора, списки новых «правосеков», коробки от американского военного сухого пайка.
За коровником, в роще, находилась сожжённая техника. Почерневшие танки с открытыми люками угрюмо смотрели на нас. У одного из танков от взрыва «БК» сорвало башню.
Теперь нам стало ясно, почему «укры» драпанули. Миномётная батарея Пепла в тот день сработала профессионально.
Внизу, ближе к речке, лежали поваленные коровы. Молодой теленок, истошно мыча, не отходил от вспухшей из-за жары туши своей матери.
– Что же теперь с ними будет? – спросил я у мужчины.
– А что будет – сдохнут от голода. Я сегодня по домам ходил, предлагал народу: «Приходите, забирайте скотину, которая живая здесь бродит» – никто не хочет даже даром брать, говорят кормить нечем. Эх… жалко, я этой весной только крышу перестелил, новых тёлок породистых закупил…
* * *
Город приходил в себя. На улочках появились прохожие, к магазину потянулись пенсионеры. Местная детвора облепила брошенный на обочине украинский танк. Во дворах снова залаяли собаки, сидевшие до этого вместе со своими хозяевами в подвалах. Заботливые женщины приносили нам на крыльцо домашнюю пищу.
Каждый предприниматель просил устроить ему личную беседу с Мотором. После одной такой встречи, вместо Мотора на вопросы состоятельных представителей города отвечал Силач. Представителей администрации города не было, так как бывший глава города, при появлении оккупационных сил, внезапно исчез (скорее всего он был расстрелян). Его обязанности возложил на себя главный гаишник города.
Возле дверей магазина появилась пожилая женщина. Её длинные седые волосы были заплетены в «колосок с лентой». На располневшем лице ещё просматривались черты некогда красивого лица.
Хлопцы, а шо, магазин закрыт? – спросила она у нас, дёргая за ручку закрытой двери.
– Магазин работает два раза в день: утром и вечером, по часу. Завтра приходи, мамаша, – сказал ей Конь.
– Какая я тебе мамаша, я может младше тебя! А шо, ребята больше не вернутся?
– Какие ребята?
– Тю, ну те, кого вы прогнали…
– Враги они, мамаша, «укры». Ребят там нет, одни подонки…
– Жаль, они мне больше нравились.
– Это чем же? – спросил я.
– А вот чем! – женщина вытащила из лифчика новенькую двухсотгривенную купюру.
