– А чем же вы питаетесь на вылазках?
– Бывает, местные жители помогают, бывает, что-то у укропов отожмём.
После чего он встал, и, докурив, затушил сигарету.
– Ну что, прощай, мои наверно уже все поели.
Сидя на лавочке, я, осматривая свой автомат, записал его номер.
– Ты меня не помнишь?..
Подняв глаза, я увидел перед собой Бродягу, он, улыбаясь, протягивал мне руку.
– Ну, пока склерозом не страдаю, а нам сказали, что тебя по закону военного времени, того…
Присев рядом, он, не отрывая глаз от моего новенького автомата, ответил:
– Когда меня Террорист в комендатуру отвёз, я сутки там, в клетке с алкашами просидел, потом сказали, что на суд повезут. А сегодня утром вот сюда привезли, теперь вот помогаю… – он замолчал, затем, нагнувшись ко мне вплотную, так близко, что его пальцы касались ствольной коробки автомата, прошептал мне:
– Если они через пару дней не решат, что со мной делать, я сбегу на передовую, лучше окопы под пулями рыть буду, чем здесь с поварёшками кастрюли таскать!
– Тоже выход, только я бы не советовал, сейчас линия фронта стремительно меняется, так что можешь вместо того, чтобы к нашим на передовую, в плен к «украм» угодить.
– А вы куда попали?
– Здесь в комендатуре, я на технику хотел, а …
– Я разведчик, а видишь, чем приходится заниматься… – перебив меня, сказал он. – Слушай, спроси в комендатуре, может они меня возьмут к вам, ты же меня знаешь, ну переборщил я тогда с тем местным…
– Как узнаю, кто там у них главный, постараюсь.
Не желая больше смотреть в залитые тоской глаза Бродяги, я пошёл обратно в обеденный зал, оказалось, остальные парни уже сидели на противоположном выходе.
– Уралец, а кто в комендатуре главный?
– Я пока ещё не разобрался, а что ты хотел?
– Я сейчас встретил Бродягу, его в столовую в наказание сослали. Ты спроси у начальника, можно его к нам в комендатуру, бойцом взять?
– Вообще такие вещи в курилке не обговариваются, к тому же ты не знаешь полной картины, я думаю нам пока за какого-то просить рано.
Вернувшись из столовой, мы, разложив автоматы в своей спальне, приступили к разборке оружия. Удалить оружейную смазку без специальной ветоши оказалось не так-то просто. Поделив на всех найденную мной простыню, мы принялись очищать внутренние механизмы. Небольшой клочок материи после нескольких движений внутри ствольной коробки превратился в замасленную тряпку, от которой не было толку. Чего-чего, а солидола те, кто консервировал эти автоматы, не жалели.
– А где вы взяли ёршики для чистки стволов? – спросил у меня Король.
– Ты же писал, что в армии, служил…
– Ну не совсем в армии, я три курса в вертолётном училище проучился на вертолётчика. Автоматы у нас были с другими прикладами.
– Это же элементарно, – сказал я, открывая крышку на тыльной стороне приклада.
Так как куска простыни мне для полной очистки автомата от смазки не хватило, пришлось воспользоваться купленным мною перед отъездом полотенцем.
В комнату вошёл парень в чёрной футболке и джинсах, на левом рукаве был пришит шеврон с флагом Новороссии.
– Парни, ветоши не одолжите или тряпок каких?
– Возьми, – сказал я, протягивая ему половину полотенца.
– Парни, вы из России?
– В основном, – ответил ему за всех Уралец.
– Видел я Россиян, едут сюда за романтикой. Думают война – это как в книжках и фильмах. А потом после первого обстрела домой просятся.
– А за всех говорить не нужно, мы не попросимся, – закартавил сидя в углу Сосна.
– А я за всех и не говорю, есть и из России те, кто отважно сражаются, – сказал он и закрыл за собой дверь.
– Ну и гостеприимство у вас, – обратился я к Митяю.
– Не обращай внимания, может он сам из России.
Очистив автомат от смазки, я некоторое время не мог правильно вдеть ремень в антабку19, он всегда выходил задом наперёд. Конечно, можно было сделать так, как сделал Сосна, который, вообще не протирая автомат внутри, лишь протёр его снаружи, да и ремень был у него весь
