Письма к Олафу Броку. 1916–1923

Гулькевич

88 21 V 192 °Стокгольм

Дорогой Друг,

Moins qu’un mot [523]… на тот случай, что Вы этого еще не знали: Красин[524] прибывает сюда сегодня, остается здесь дня 2–3 и едет засим

в Лондон

.

Насчет интересующей Вас статьи

постараюсь

собрать сведения.

Как Вы трогательно милы Вашей мыслью о трудовой помощи! Вновь увеличили число благословляющих Вас! С вопросом о дальнейшем пребывании в Ц. [ентро-]С.[оюзе] не «мучайте» себя напрасно. О Вас беспокоится непрестанно

Любящая няня

Радуюсь, что дорогая Нина Ивановна подбодрилась, целую ее ручки, детей обнимаю.

89 28 V 192 °Стокгольм

Дорогой,

Простите великодушно мое долгомолчание, но эти дни настроение было кислое, и никакая работа не клеилась.

Постараюсь ответить сегодня на затронутые в милых письмах от 20-го и 25-го вопросы. Шведское Правительство действительно благословило заключение соглашения между большевиками (Красин[525]) и какими-то шведскими торговыми кругам[526]. Первоклассные банки (Stockholm Enskilda[527], Svenska Handelsbanken[528], Skandinaviska K. A/B[529] и 4-й, имя которого не припомню) не принимают участия в сделке. Отказались, уклонились также крупные машиностроительные фирмы. Заказано 1.000 локомотивов через каких-то посредников Южной Швеции.

Наш друг П.[альмшерна][530] сконфужен, но ничего не может сделать, чтобы угодить Вам. Ведь Ваша здешняя фирма еще ничем проявить себя не успела. А те, которые стоят за ней – исчезают. П.[альмшерна] ничего иного сделать не мог, как не мешать заключению соглашения, в осуществимость коего никто не верит. Меньше всего, думаю, большевики.

Признание большевиков мне кажется маловероятным: маленькие державы не опередят великих в этом вопросе. В Англии же именно теперь отношение к большевикам более, нежели отрицательное. Приезд туда Красина нисколько не меняет положения.

Бегство из Центросоюза[531] [неразб. – ред.] и Азанчеева[532] меня очень обрадовало. Окончательно укрепилось во мне убеждение, что моя оценка Азанчееву была правильная. Безыдейный, беспринципный карьерист. Думаю, что для Беркенгейма[533] и Центросоюза это честь и счастье отмежеваться от подобных личностей.

Ожидаю ответа на запрос об обвинении Вас большевиками в контрреволюционности…

Должен закончить выражением восторженной благодарности за «весенний венок». Повеяло от него такими надеждами на радость, счастье, людское благородство, которым, конечно, никогда не сбыться! Спасибо за доставленные радость, иллюзии, спасибо, спасибо большое!

Целую ручки дорогой Нины Ивановны, Вас и деток обнимаю.

Ваш Всегда Гулькевич

Ради бога, несите терпеливо крест. Я хорошо чувствую, что Вы должны испытывать. Но духом не падайте!

90 29 VI 192 °Стокгольм [534]

Дорогой Друг,

Спасибо за ласковые, грустью навеянные строки от 26 сего месяца. Не писал я давно, ибо не о чем писать. Ничего мы из первоисточника не знаем. Питаемся газетными сведениями, которыми делюсь с Вами.

Из Крыма очень бодрые вести. На месте Сазонова[535] Министром Иностранных Дел проф. Струве[536]. При нем Савицкий[537]. Последний прислал мне только что полученные от Вас обратно данные о Крыме. Боюсь, что задача не по силам горсти благородных (но, к сожалению, очень

неопытных

не только государственников, но и просто людей). Струве вызвал для беседы Никольского[538] в Париж. Как только он оттуда вернется, сообщу Вам подробно, что Никольский привезет. И также его впечатления.

Чупров[539] в воскресение покидает Скандинавию. Сначала «понюхает» в Германии. Если понравится, останется