Садовому кольцу к телебашне, разместившись в захваченных грузовиках и школьных автобусах. Дугин, Лимонов и Проханов находились среди них, кто-то уцепился сзади за борт грузовика, кто-то теснился в автобусе. «Казалось, город наш, – вспоминал Лимонов, – но это лишь казалось».
На штурм телебашни мятежников повел генерал Альберт Макашов. Он ехал на джипе с несколькими до зубов вооруженными телохранителями, возглавляя эту пеструю автоколонну. Выглянув из окна джипа, он увидел десяток бронетранспортеров, ехавших в ту же сторону. «Наши ребята», – сказал он своим спутникам. Он, кажется, и в самом деле верил, что на бронетранспортерах едут военные, перешедшие на сторону оппозиции. Но он ошибался. Это были спецназовцы элитарного батальона «Витязь», подчиняющегося Министерству внутренних дел, которое по-прежнему находилось под контролем Ельцина, и спешили они на защиту Останкина. Большую часть пути они ехали бок о бок[358]. Одно из прозвучавших в тот день сообщений заслуживает внимания, хотя оно и было размещено на веб-сайте сторонников оппозиции, известном лишь под кодовым именем «Анафема». Сообщение этого источника подтверждается рядом свидетельств: Садовое кольцо было заблокировано на уровне площади Маяковского бронетранспортерами «Витязя», но непостижимым образом, когда колонна вооруженных демонстрантов остановилась перед этим препятствием, ее пропустили[359].
Протестующие и спецназовцы прибыли в Останкино практически одновременно. Сергей Лысюк, командир «Витязя», получил по рации приказ отвечать огнем на огонь. «Я переспросил два раза – специально, чтобы окружавшие меня люди слышали», – вспоминает он [360]. Солдаты в бронежилетах, обвешанные оружием, пробежали по тому же проходу, что и протестующие, и вошли в здание, а протестующие остались снаружи с мегафонами и грузовиками. Приближалась ночь. Протестующие ликовали, размахивали отнятыми у милиции дубинками и щитами. У восемнадцати человек имелись боевые винтовки, у одного – ракетно-пусковой гранатомет РПГ-7. Командовавший вооруженными людьми Макашов распорядился отправить грузовики за подкреплением, и в итоге вокруг телецентра собралось более тысячи человек. Прибывали на джипах и газиках журналисты, торопливо расставляли треножники и разматывали провода. Было видно, как внутри мелькают бойцы «Витязя» в сером камуфляже и черных балаклавах, воздвигают баррикады и занимают позиции для стрельбы.
Стемнело. Примерно в 19-20 генерал Макашов в черной кожанке и черном берете десантника выступил вперед и обратился к защищающим здание бойцам «Витязя»: «Даю вам десять минут на то, чтобы сложить оружие и сдаться, или мы начинаем штурм». Во всеуслышание ему не ответили, но, согласно многочисленным свидетельствам, между Макашовым и Лысюком продолжались переговоры по рации.
В 19-30 группа протестующих на тяжелом милицейском грузовике, отбитом у ОМОНа, попыталась прорваться на территорию телецентра. Грузовик несколько раз врезался в стекло и сталь главного входа, пытаясь смести эту преграду, но бетонные опоры здания устояли. Рядом с грузовиком затаился человек с гранатометом в руках. О нем мало что известно, никто не знает его фамилию. Баркашов говорил мне, что это был некий «Костя», участник конфликта в Приднестровье (1990), но другие свидетели сочли его гражданским лицом: он, мол, не знал даже, как обращаться с гранатометом, пока его не научил милиционер, перешедший на сторону парламента. О дальнейших событиях споры не утихают по сей день, и все еще остаются невыясненными конкретные обстоятельства, приведшие к побоищу возле телецентра.
Вот что удалось установить: в тот момент, когда грузовик прорывался на территорию телецентра, с верхних этажей здания снайперы открыли огонь, и одновременно на нижнем этаже здания телецентра прогремел взрыв, погиб рядовой «Витязя» Николай Ситников. Согласно рапорту полковника Лысюка, боец погиб от гранаты, выпущенной из гранатомета со стороны толпы. Бойцы Лысюка, по словам полковника, открыли ответный огонь в порядке самообороны, только после гибели рядового Ситникова.
Но воспоминания свидетелей расходятся. Дугин вспоминает, как боец «Витязя» выстрелил первым, ранил в ногу человека с гранатометом, и тот случайно выпалил в ответ. ««Витязь» стрелял по людям, по безоружным. Сначала кто-то стрелял в ответ, три-четыре автоматные очереди – и все, а потом стрелял только «Витязь»». Проханов видел, как упал человек с гранатометом. «Гранатометчик… вдруг стал оседать, сползать вдоль стены. Рядом с ним на стене в сумерках вспыхнуло и тут же растаяло облачко бетона, поднятое пулей», – пишет он в более чем наполовину автобиографическом романе «Красно- коричневый», опубликованном на следующий год.
Из телецентра вылетали трассирующие пули, щелкали над головой, ударяли в живые тела. «Нас всех накрыло волной тяжелых красных взрывов», – вспоминал Лимонов. Он упал ничком и пополз прочь. В какой-то момент он оглянулся и там, где он стоял еще недавно, насчитал 20 распростертых возле грузовика тел: «Кто-то еще стонал, остальные уже затихли». Толпу еще час поливали трассирующими пулями, погибло не менее 62 человек, по большей части случайные прохожие, среди них оказались и журналисты.
Дугин написал об этой трагедии трогательные страницы, он видел в этих событиях эзотерический смысл. В одном из таких рассказов он писал, как почувствовал «дыхание Духа» во время этой бойни: он спрятался за автомобиль, случайно при этом вытолкнув из-за этого укрытия другого человека, который спрятался там ранее, и тот не отпихнул его сердито в ответ, «что должно было бы сделать непроизвольно само живое человеческое тело», но обнял его и заслонил от выстрелов. Дугин писал о трансцендентальном духовном опыте, «выше плоти и выше жизни», который он пережил, впервые в жизни побывав под огнем.
«Это был день нашего жестокого поражения, – писал Дугин семь лет спустя, – когда, казалось, пали не просто наши братья и сестры, наши дети, но рухнуло гигантское здание русской истории»[361]. Почти всю ночь он прятался под автомобилем, а когда стрельба затихла, отполз к росшим поблизости деревьям и там наткнулся на одного из телохранителей Макашова, Олега Бахтиярова, – тот был ранен в ногу. Дугин
