Поскольку старый профессор вновь наслаждался фрикасе, Паулина больше за него не беспокоилась. Что же до профессора, то он превозмог пароксизмы минувших дней, так как удостоверился, что механизм автоматической регуляции инкубатора работает надежно и исправно.
Внешне он казался прежним решительным и вдумчивым ученым, но его внутренний мир был озарен восходящим солнцем великой надежды!
Дни проходили спокойно, размеренно… Дни слагались в недели…
Во второй половине двадцать четвертого дня профессор Дилювиус сидел в кабинете. День выдался душный, и пылающий жар июльского солнца навеял на профессора сонливость.
Он грезил в полудреме, с открытыми глазами. Увешанные коврами стены кабинета словно раздвинулись — бесконечная даль как будто распахнулась перед ним, тропа под ногами вела в обширную зеленую долину. Неведомые растения с причудливо искаженными формами, произраставшие в изобилии, точно в теплице, нависали над головой, вились и стелились под ногами. В чаще девственного леса копошились, прыгали и бегали неведомые, фантастические существа.
Внезапно скользящая тень упала на тропу.
Воздушное создание перелетало с одного странного и причудливого древесного ствола на другой.
Его оперение, в особенности длинный хвост, подобный пальмовому листу, сверкало металлически-зеленым блеском. Вот необычайное существо пронеслось совсем низко над путником и повисло на одном из стволов, расходившихся в стороны ветвями, как канделябры.
Оно висело и покачивалось, сложив крылья и вцепившись в дерево длинными острыми когтями, которые выступали из гущи маховых перьев рядом с сочленениями. Существо разинуло клюв, собираясь проглотить схваченную добычу, и стали отчетливо видны острые белые зубы.
— Археоптерикс! — бессознательно прошептал ученый.
И вдруг в последние мгновения грезы вторглось громкое звяканье, словно где-то разлетелось на куски стекло!
Профессор Дилювиус резко выпрямился. В этот миг перед его полузакрытыми глазами промелькнула быстрая тень.
Стала ли греза волнующей явью? Он подбежал к инкубатору — в нем лежала разбитая яичная скорлупа, сброшенная вылупившимся существом. — Но где же, где же оно? — Как удалось ему пробить стеклянное окошко инкубатора?
В лихорадочной поспешности он осмотрел все углы и закоулки кабинета — бесполезно!
Забрался в камин и заглянул в дымоход — ничего!
Поставил стул на письменный стол и исследовал пустое пространство над верхними крышками шкафов и складки тканевых занавесок — все впустую!
Там — под креслом — шорох!
Он молниеносно сжал руки…
И в дрожащих руках профессора оказалась… оказалась… Граухен, серая домашняя кошка, незаметно прокравшаяся в кабинет.
Она все еще облизывала окровавленную мордочку…
На миг профессор Дилювиус застыл недвижно, как статуя. Его седые локоны взвились, как волосы Медузы, вкруг мраморно-бледного чела. Но тотчас он пришел в чувство. Его серые глаза метали молнии! В слепой ярости он схватил злоумышленницу за загривок! И, словно помешанный, принялся метаться по комнате.
— Паулина! — возопил он хриплым от волнения голосом. — Паулина!
Охваченная ужасом, Паулина возникла на пороге кабинета.
— Эта бестия — прокралась сюда — разбила окошко инкубатора — и — сожрала — моего — только что — вылупившегося — археоптерикса!
Он с трудом, по отдельности выкрикивал слова.
И, едва не обезумев от разочарования и обиды, профессор добавил:
— Я убью коварную мерзавку и вскрою ее, чтобы спасти, по крайней мере, измельченные останки драгоценной первоптицы!
Он яростно встряхнул Граухен, безуспешно пытавшуюся высвободиться из железной хватки профессорских рук.
— О, чудовище, проклятая, лицемерная гадина!.. Ты за это заплатишь! Заплатишь!
Паулина, сложив на груди руки, стояла перед разъяренным ученым.
— Господин профессор, дорогой мой, добрый господин профессор…
— Здесь и ваша вина, Паулина! Почему вы получше не присматривали за этой позора достойной тварью? Мой археоптерикс, мое вдохновение, моя мечта, моя надежда — венец всех забот и трудов минувших недель! Дар неисчислимых тысячелетий, ниспосланный мне благим промыслом судьбы — съеден — кровожадной кошкой!
Он подошел к инкубатору.
— Там покоятся осколки моего счастья! Тысячи людей позавидовали бы мне, узрев мое сокровище — и теперь…
— Господин профессор…
— Только подумать, ископаемое существо пробудилось от вековечного сна, вылупилось, жило! И я даже не увидел его живым! Даже не увидел
