Любезный мой духовный сын,
«Торговец с берегов Мак-Квестен только что остановился здесь со своими собаками и санями. Ему выпало нелегкое путешествие из Доусона через Барлоу, Флэт-Крик и Доминьон. Я ожидаю получить от него через две недели свежую провизию и новости из внешнего мира. Сегодня первый день Нового Года, и мне хотелось бы выразить в этом письме самые теплые пожелания здоровья и счастья. Надеюсь, наступивший год подарит мне удовольствие принять Вас под своей скромной крышей на другом краю земли. Не верится, что Вы позволите старому другу с Великого Севера препоручить свои останки индейцам (которые рано или поздно опустят их в плетеный гроб), не повидавшись с ним еще раз.
Я получил Вашу книгу и с величайшим наслаждением ее прочитал. К слову, Вы ошиблись, рассказывая об этом бедняге, Джоне Шпице. Увы! он больше не почтальон района Дункан. Бедолага умер в Игл-Кэмпе вскоре после Вашего отъезда, не оправившись от ран, полученных при стычке с „лысомордым“[5], о которой Вы, безусловно, помните.
Поскольку речь зашла о свирепых животных, поверите ли Вы, если я скажу, что десять моих индейцев и сам я в канун Рождества снова видели этого ужасного зверя из Партридж-Крик. Он ураганом пронесся по замерзшей реке, выламывая задними ногами огромные глыбы льда из ее грубого покрова. Шерсть серебрилась от инея, а маленькие глазки сверкали, как огоньки в сумерках. Зверь держал в пасти нечто, показавшееся мне карибу.
Он мчался со скоростью более десяти миль в час. Температура в тот день упала до минус сорока пяти градусов. Несомненно, это был тот же зверь, которого мы видели раньше. Вместе с вождем Стинешейном и двумя его сыновьями я прошел по следам, что в точности походили на виденные нами — Лимором, Батлером, Вами и мной — в грязи той „лосиной поилки“[6]. Шесть раз мы измеряли на снегу отпечатки гигантского тела, и величина его была такой же, как прежде, вплоть до двадцатой доли дюйма. Мы шли по следам до самой реки Стюарт целых две мили, но затем начался небольшой снегопад и скрыл следы».
При чтении письма мне живо вспомнилась собственная встреча с чудовищем — так убедительно подтвержденная отцом Лаванье — и я решил рассказать о ней.
Стоянка Мак-Квестен, этот далекий уголок дивного Юкона, где восемь месяцев в году царит жесточайшая зима, а короткое лето отличается чудесной красотой, четырежды на протяжении восьми проведенных на севере лет служила мне местом отдыха. Мой друг из Сан-Франциско, мистер Батлер, приехал в Доусон-Сити с целью приобретения концессий на разработку золотых приисков и обещал присоединиться ко мне для совместной охоты. В один прекрасный день, когда я пил после обеда кофе на веранде хижины отца Лаванье, я услышал чей-то свист с противоположной стороны реки. Там в тени деревьев шло вверх по течению выдолбленное из древесного ствола каноэ, где сидели два индейца с веслами. С ними был и Батлер.
— Старина, — сказал он, с улыбкой пожимая мне руку и стараясь скрыть явное волнение, — я просто обязан рассказать тебе кое-что очень странное. Известно ли тебе, что доисторические чудовища все еще существуют?
Я покатился со смеху, и мы пошли по тропинке к дому отца Лаванье. Батлер снял заляпанные грязью сапоги, уселся в удобном кресле и начал:
— На озере Грейвел я оказался во вторник вечером и оттуда направился к устью Клир-Крик, зная, что именно там меня будут ждать присланные тобой люди. Дорога была мерзейшая — сорок миль по болотам. Наконец, уже в темноте, я спустился с холма и с радостью увидал освещенные окна хижины Гранта. Грант был дома и накормил меня отличным ужином. Рано утром, то есть вчера, Грант по обыкновению тихо и спокойно сообщил мне, что за плоскогорьем Партридж-Крик мирно пасутся три превосходных лося. Мы наскоро проглотили завтрак и вчетвером — Грант, два твоих человека и я — тронулись в путь. Мы пошли в обход и очутились на вершине холма, где притаились, растянувшись на земле. Отсюда была хорошо видна «поилка» в долине; рядом три огромных лося безмятежно объедали мох и лишайники. Внезапно все трое подскочили и один из самцов издал громкое мычание, которое у этих животных служит сигналом появления преследователя или смертельного ранения. После все три лося безумным галопом унеслись на юг.
— Что случилось?
— Мы решили приблизиться к месту, где лоси так сильно чего-то испугались. Поилка имела шестьдесят футов в длину и пятнадцать в ширину. Там мы увидели в грязи, почти на уровне воды, свежий отпечаток тела колоссального зверя. Брюхо оставило в грязи вмятину более двух футов глубиной, тридцати футов в длину и двенадцати в ширину. По обеим сторонам и чуть сбоку от главного отпечатка мы нашли четыре вмятины поменьше, длиной в пять и
