являлись собственностью издательства, соответственно, не типографии, таким образом, там изрядное количество нарушений. Поэтому, конечно, будет подана апелляция. Но тем не менее в первом рассмотрении дела были приняты вот такие, я не знаю, по-моему, беспрецедентные меры… Я не помню, чтобы еще где-то в постсоветское время судами принимались подобные решения.
АК: Если я не ошибаюсь, несколько месяцев назад ваше издательство уже обвинялось в распространении порнографии, тоже из-за книги Парфрея.
ИК: Да, первоначально эта книга также фигурировала в списке, который прокуратура Московского центрального административного округа, когда возбуждала дело в марте месяце по распространению порнографии, там был ряд книг, и среди них фигурировала тоже Парфреевская антология. Но потом она выбыла из этого списка, как, собственно говоря, и все остальные переводные книжки. И в нем остались в конечном итоге только произведения отечественных авторов. Три года назад, если я не ошибаюсь, в Екатеринбурге уже была большая акция, одна из первых в истории нашего издательства, по поводу другой антологии Адама Парфрея «Аллах не любит Америку». Тоже пытались изымать тираж, но тогда дело до суда как такового не дошло, все ограничилось прокурорской проверкой, которая растворилась в пространстве, ничем не окончившись. Так что да, действительно, какое-то особое отношение к этому издателю, составителю.
АК: Илья, почему, собственно, было предъявлено обвинение в пропаганде наркотиков? Вы считаете, действительно повода для таких обвинений не было?
ИК: Это совершенно никак невозможно объяснить, потому что книга, в сущности, имеет весьма косвенное отношение к теме наркотиков. Думаю, что они там упоминаются несколько раз в разном контексте, но в принципе книга совсем не о том вообще. Я думаю, что просто у нас сейчас популярны такие три статьи — это возбуждение межконфессиональной и межнациональной розни, нелегальное распространение и производство порнографии и пропаганда наркотиков. Эти три статьи выполняют ту же самую юридическо-административную функцию, которую в классическую эпоху поздней советской власти выполняли статьи о валютной спекуляции, тунеядстве, еще входил в этот круг гомосексуализм. Вот это такие статьи, которые служат как некий инструмент шельмования и политического влияния. И, как правило, применяются, не исходя из предмета дела, а исходя из необходимости кому-то испортить жизнь.
Я — профессиональный дилетант
Не хочу, чтобы меня превращали в объект
ВП: Илья, кого в вас больше — поэта, прозаика, драматурга, переводчика, издателя?
ИК: Излюбленный журналистский вопрос, отвечать на который начинаю уставать. Может быть, вы еще сразу спросите о моих творческих планах? Все обычно с этого начинают…
ВП: О планах пока спрашивать не буду, но человек вы настолько многомерный, что даже ваш сборник «Никто из ниоткуда» включает и поэзию, и прозу, и даже написанный в соавторстве киносценарий. Ну и чтобы не повторять поднадоевший вопрос моих коллег, ответьте мне тогда: это ваша первая авторская книжка?
ИК: Да, это первый вышедший у меня сборник. Себя же я, честно говоря, никем не считаю. Приходится повторяться, но я убежден, что одной из болезней нашего века является преувеличенное внимание к самоидентификации человека, к его специализации. К сожалению, это преувеличенное внимание является отражением объектного характера современного мира. Для того, чтобы манипулировать человеком, надо превратить его из субъекта в объект. Нужно как-то его обозначить: фашист, коммунист, патриот, поэт, политик, актер. Чтобы можно было в любой момент эту идентификацию ему налепить, а потом манипулировать ею по законам присущим данному жанру. Скандально известная личность попадает на одни страницы, ученый-экономист на другие страницы. Поэтому я всей своей жизнью, всей своей деятельностью сопротивляюсь объективизации, сопротивляюсь наклеиванию ярлыков. Не позволяю их на себя наклеивать. Это осознанная политика. Я считаю подобную идентификацию совершенно ложным подходом, на
