отбросить какие-то давние недопонимания, взаимные претензии. И множество народа тоже попыталось каким-то образом этим воспользоваться, кто добросовестно, а кто и не очень. Достаточно вспомнить, что люди, которые как-то были здесь, что называется, партией войны, я имею в виду, чеченской войны, они в какой-то момент теперь бога за бороду схватили. Все в порядке, кто же теперь их в чем упрекнет?
СБ: То есть можно доводить дело до конца.
СП: Достаточно только правильно как-то повернуть разговор, правильно расставить акценты. И тогда было сказано, между прочим.
АГ: Но они во многом преуспели, не правда ли?
СП: Они во многом преуспели, но их преуспевание, как выяснилось, имеет свой, по меньшей мере, временной предел. Сегодня и Европа, и Америка, и вообще мир даже по этому поводу несколько вздрогнул и заинтересовался что-то мы забыли про это про все.
СБ: Напомню вопрос: считаете ли вы США союзником России сейчас, год спустя? Если да 995–81–21, если нет 995–81–22. 2 минуты не работало голосование, поэтому прошу тех, кто отстрелялся в начале, позвонить еще раз, ваш голос будет учтен. Мы продолжим после новостей.
АК: Год — это достаточный срок для того, чтобы сделать основательные выводы для того, чтобы произошло. И в рамках этого года, как исследовала наша рабочая группа Президиума Госсовета, мы обнаружили несколько импульсов, которые действовали в разных направлениях. Первый — это действительно мощная эмоциональная волна поддержки, сочувствия, сопереживания с американцами, желание объединиться против этой страшной угрозы, помочь, и конечно, под это многое было сделано. Но потом природа человеческая такая, природа международной политики такая, что все решают собственные задачи и собственные проблемы в соответствии с собственными интересами. Пакистан решает свою задачу, Индия свою. Они, например, решили тихо, многие не заметили, они, например, полностью легитимизировали свое ядерное оружие, и теперь их ядерный статус признан и США, и всем международным сообществом. Индия под это дело сняла все санкции на поставки вооружения военной техники с Запада в Индию, что, кстати, представляет потенциальную проблему для России. Правда, сейчас помогает то, что Пакистан, видимо, первым получит оружие от американцев, а индусы категорически против этого. Вообще восстанавливается роль атомного фактора, причем, я считаю, в очень угрожающем виде, даже не в том, как это было в 1970-е годы, или даже при реанимации холодной войны в начале 1980-х годов, а примерно в том виде, как это было в 1950-е годы. И не только в индо-пакистанском конфликте, где две страны были уже два-три раза на грани применения ядерного оружия недавно, но теперь встает вопрос о применении ядерного оружия в антитеррористической операции. Когда Тора-Бора штурмовали американцы, крепость, построенную не без нашего и не без их участия в свое время, то прошел слушок из Пентагона, что могут применить и сверхмалые ядерные боеприпасы. Сейчас опять ставится вопрос.
СБ: Некоторые аналитики говорят, что обязательно будет.
АК: Да, и по «оси зла» могут быть применены ядерные боеприпасы. Соответственно, можно предугадать, что никто этого не будет ждать, а заранее рассредоточат, если у них даже есть оружие массового поражения и члены «оси зла», и террористы. Есть всякого рода разработки и у наших ученых, и у американцев, которые говорят, что если вы угрожаете базовому существованию какого-нибудь конкретного режима, скажем, Ирака, то это прямое приглашение для иракского руководителя заранее, если у него есть оружие массового поражения, вывести его из-под удара, и разместить на территории той страны, которая тебе угрожает, и тем самым использовать его как средство сдерживания. Либо это бактериологическое оружие, либо радиологическое, либо ядерное. И мы можем себе представить такую ситуацию, когда США уже собираются, по всем разведпризнакам, начать операцию, а иракское руководство заявляет: «Извините, если вы начнете операцию, то в центре Манхэттена, или в Лос-Анджелесе, будет использовано бактериологическое оружие». И никто не сможет ни подтвердить, ни опровергнуть. И вообще, ситуация с тех пор изменилась радикально. Мы вступили в новую полосу новой гигантской стратегической неопределенности, сопоставимую с той, которая была в конце 1940-х — начале 1950-х годов. Причем, она накладывается теперь на все большую неопределенность в мировой экономике, где ясно.
СБ: Что извлекла Россия из этого, об этом мы еще поговорим. Пока же констатируем, что по мнению наших радиослушателей, а нам позвонили 1280 человек, из которых всего 30 % считают США союзниками, а 70 % не считают таковыми Америку. И давайте мы разберемся с Россией: что она получила от этого союзничества и участия в коалиции?
АГ: Я бы сказал, что мы все-таки кое-что получили. С одной стороны, произошел важный поворот был создан этот комитет 20. Мы сколь угодно можем говорить, в каком кризисе находится НАТО, но Россия долго и упорно требовала допустить себя до принятия решений в НАТО. Этот комитет создает там некую возможность. Создание этого нового комитета это важное достижение России, и свидетельство того, что к нам относятся как к союзнику. «Восьмерка» принимает решение о 20 млрд долларов помощи России в ликвидации наших, выведенных из строя, наших атомных подводных лодок, их около 200, и мы до сих пор не знаем, что с ними делать, равно как и для ликвидации химического оружия. Другой вопрос, что для того, чтобы где-то участвовать, надо затратить немалые усилия и справиться со многими нашими предубеждениями к такому сотрудничеству, изменить систему принятия решений в России, направить большое количество экспертов, которые обладали бы определенными полномочиями, и много чего еще. Чтобы воспользоваться этими 20 млрд, надо согласиться с условиями их предоставления, которые, кстати говоря, почти откровенно связываются с проблемами нераспространения и, если уж говорить совсем прямо, с нашими не поставками, и прекращением любого ядерного сотрудничества с Ираном и другими
