— Это мы организуем. К первому маю подарочек сообразим, — пообещал Беда.
Виноват кот Промот
…В этот же день он из своей бригады подобрал двух живых пацанов, которые отличались от других своей решимостью и ненавистью к активу. Это Петя Лось из Шуи и Вадим Купорос из Москвы. Они сели под лестницей в цеху — месте, отведённом для курения:
— Пацаны, нужно Валую и Закараю пробить примочку, и сделать это надо как ближе к теплу. Желательно на праздник майский. Они живут в разных секциях, то есть вам надо с пацанами, которые с ними спят обсудить и прокрутить поганку. Валуй, я слышал дрейфло хорошее. Думаю для него нужно в столовой наловить крыс и подвязать их ночью к постели, чтобы они дальше матраса не разбегались, а потом запустить в секцию кота Промота. Закиру нужно ночью кинуть самодельную бомбочку, с изоляционной ленты и серы от спичек. Сделать вроде взрыв пакета, но перед этим порезать им робу и обувь. Пускай в рванье походят. Такими методами козлиному стаду будем отбивать охоту стучать. Я понимаю, что это всё детство, но свои плоды такие действия принесут. Как только подвернётся удобный случай испортить им настроение, его надо обязательно использовать. А то получается, они нам гадости делают, а взамен ничего не получают. Живут как на курорте. Это не есть правильно. Они каждую минуту должны страдать и переживать, что с ними, что — то должно произойти нехорошее. Короче их постоянно нужно держать в нашем тонусе. В других отрядах я также с пацанами почирикаю на эту тему. Цель, таких акций, чтобы всю непутёвщину убрали с бараков и собрали в одну кучу в отдельном курятнике. Пускай они на своих собратьев, стучат и рапорта пишут. Наши законы немного неправильно истолковываются. В БУРЕ с непутёвыми сидеть западло, ты их должен любыми путями вышибить из камеры, чтобы самому не попасть в их категорию, а в бараке значит не западло. Это никак не вяжется с нашими законами, — покачал головой Беда.
— Бить их везде надо, — сделал заключение Лось.
— Ну, я им теперь буду купоросить, если зелёный свет открыли, — потирая руки, сказал Купорос.
— Это делать надо обязательно во всех бараках, при малейшей возможности. Будем по максимуму сбивать с них козлиный понт, — ещё раз напомнил им Беда.
После их разговора, канун первого мая ночью в секции на постели Валуя был бой кота Промота с привязанными сапожной дратвой тремя серыми крысами. Стоял невообразимый писк и шум, который подхватил неграмотный и трусливый Валуй.
Он визжал, как будто Промот давил не крыс, а его самого.
— Ой, православные помогите, свету дайте, свету мне? Задыхаюсь! — визжал он как резанный.
Валуй соскочил со второго яруса. В кальсонах начал обувать сапоги, но взревел ещё сильнее. В каждом сапоге у него сидело по одной крысе. Ребята, проткнув кирзу гвоздём, медной проволокой застопорили их в сапогах и сверху прикрыли портянками.
— Ой, гадский потрох, она мне палец эта пасючка противная пожевала, — вопил Валуй.
Сон был нарушен во всём бараке. Кто — то пытался включить свет, но тщетно. Весь барак был обесточен.
Более смелые обитатели барака, бросились бить крыс сапогами, где под шумок не слабо досталось и Валую и другим членам СВП. В другой секции Закараю кинули в глаза махорки, сломали нос и на лицо вылили банку марганцевого раствора. Весь барак был на ногах. Лупа метался по всем секциям, призывая к дисциплине и тишине но, получив сильный удар по уху, спрятался в ленинской комнате и сидел там, пока не пришли надзиратели. Все за кем числились ранее грехи, залезли под кровати и пережидали когда закончиться крысиный переполох.
Надзиратели с фонарями стремительно забежали в барак.
Они прошли в секцию к Валую. У охранника, которого все называли Карета, в руках был карманный фонарик «Жучок», работающий от динамки. Он, быстро двигая кистью руки, наставил фонарь в лицо Валуя. Затем перевёл луч на его кровать. И постель, и лицо Валуя были в крови. На подушке сидел взъерошенный от боя с крысами кот Промот и держал в зубах привязанную к спинке кровати упитанную крысу. Две крысы задавленные котом, валялись на одеялах. Через несколько минут дали свет, но уже везде было тихо, и многие лежали в кроватях. Посередине секции двигался сапог, который крыса как бурлак тащила за собой, не соображая куда. Надзиратели обошли все секции. Зашли они и в секцию к Беде, где не было никакой бучи, но проснулись все от неописуемого шума. Карета зорким глазом осматривал всё кругом, надеясь найти, что — то запретное.
— Что, ваше величество изволили вас потревожить в безлунную, весеннюю ночь? — с иронией спросил его Беда.
Карета подошёл к кровати Беды. Со злостью, посмотрев на него, и сквозь зубы процедил.
— Десять лет назад, если бы ты меня назвал ваше величество, я бы тебе показал, как нужно обращаться ко мне.
— Виноват в беспорядке кот Промот, а ты на мне зло срываешь начальник. Нет бы, за красивое слово сигаретой уважил, а ты меня своей ностальгией обливаешь. Плачешь по Берии и его беспредельным временам, — проговорил Беда и закутался с головой одеялом.
Карета посмотрел на бирку с фамилией «Беда» висевшую на кровати, ощутимо ударил ладонью по душке кровати и вышел из секции.
…Закараю потребовалась медицинская помощь, и его увели в больницу, откуда он пришёл под утро. Он залез под одеяло, но для него ночные
