находили ему статью. Иногда его преступления доходили до курёзов. В 1966 году вышел указ об ужесточении наказания за мелкое хулиганство. Жора ехал в набитом вагоне электрички с явным насморком, где его арестовал наряд милиции. В его обвинительном заключении написали: «Находясь в алкогольном опьянении, агрессивно чихал, пугая своим насморком пассажиров электрички» Дела за такие преступления лепили за один день. Жора за это преступление получил один год лишения свободы.
Захар и Колчак
Колчак, как и прежде, посещал зал борьбы и завоёвывал медали в престижных соревнованиях, но поведение его в школе и на улице оставляло желать лучшего.
Он всегда вспоминал свою первую учительницу начальных классов Анну Фёдоровну Каргину, которая часто стучала его по голове футляром от очков, и как бы закачивая программу в него, говорила:
– Туда ворота большие, а оттуда маленькие, – намекая маленькому Колчаку, что ему тюрьмы не миновать. Чем он старше стал, тем чаще к нему домой стали наведываться учителя с жалобами. Он всегда сетовал мальчишкам, что квартиру им дали в этом доме для отрады учителям. Потому – что путь в школу и из школы, пролегал, через Вовкин подъезд и шли они все около него, как через пограничный пост, не забывая, отметится в квартире №148 с очередной жалобой на новую проделку младшего Колчина. Его вздорный и буйный характер трудно было укротить, не смотря, что хладнокровия у него было не занимать. И если затевалась какая – то свара на улице или в школе, то он быстро заставлял своих противников прибегать к бегству. Он был настоящий уличный хулиган, и его отрицательное поведение не влияло на учёбу. Вовка по – прежнему хорошо учился и с книгами никогда не расставался. Читал их запоем, благо библиотека дома была богатая, но иногда прибегал за книгами к своему дядьке Ивану Романовичу Беде, у которого библиотека была в два раза богаче Колчиных. И к тому же с этим начитанным дядькой можно поговорить на разные умные темы. Но больше всего Вовке нравилось общаться с дядей Севой голубятником, который нередко приезжал к Часовщику и Захару. Этот дядя Сева, раньше был силовым акробатом в цирке, но потом его цирковую карьеру остановила милиция, посадив на десять лет за ограбление ювелирного магазина. Ему было за сорок лет, и со своими бывшими коллегами с кем выступал на арене цирка в молодости, он часто встречался и возил с собой Вовку на эти встречи.
…Шли годы. Подросли все ребята со двора. Особенно вырос и возмужал Вовка Колчак. Он из – за голубей прикипел к Захару. Голуби для Вовки составляли важную часть его досуга. Он безвылазно мог сидеть в голубятне, иногда слушая тюремные рассказы Захара. От его рассказов веяло таинственностью и романтикой. Но когда он заканчивал свои повествования, всегда говорил: «Если бы я был генеральным прокурором СССР, то всех бы впервые осуждённых, помещал в больницу на лечение, а не в тюрьму. Психиатры должны доказать суду, что многие преступления совершаются по вине кратковременного залипания мозга человека».
Захар так и не встретил свою Нину Зарецкую. Он не хотел, но всё – таки решился о ней навести справки в милиции. Ему там сообщили, что Нина Ильинична Зарецкая 1946 года рождения, уроженка села Боринское Липецкой области. Скончалась от передозировки сильнодействующих наркотических препаратов 19 мая 1969 года. Похоронена на кладбище в посёлке Липово.
Захар продолжительное время не попадал в обзор органов. Хотя жил порою на широкую ногу, отдаваясь полностью всем жизненным утехам и благам, ни в чём себе не отказывая. Беспечная и лёгкая жизнь его незаметно стала затягивать в свои сети. И он сорвался, попавшись с ящиком магнитных катушек для Волги, которые у него нашли в его машине. Его арестовали около волжского моста и повезли в милицию. Но по дороге он умудрился сбежать. Вновь ему грозило небо в клеточку, но этому пейзажу он был мало рад. Поэтому он ушёл в подполье, чтобы обдумать свои дальнейшие действия.
А его голубей тем временем стал гонять Август и Вовка Колчак.
Захар появился ночью в проливной осенний дождь в квартире у Клавдии. Но ему нужна больше была не кузина, а Вовка Колчак, с которым он по секрету немного пошептался и собрался уходить.
– Ты куда Захар, на ночь, глядя, да в такую погоду? – спросила мать, – оставайся.
– Нет, Клава мне оставаться у тебя нельзя, я пойду, – сказал он, – статью за укрывательство ещё никто не отменял. Зачем я тебя под монастырь буду подводить.
А пришёл Захар к Вовке с одной целью, чтобы он передал записку для Севы Пескаря. Этого мужчину Вовка не только хорошо знал, но и уважал его. У Дяди Севы много было знакомых и Вовке, тогда казалось, что нет, такого места, где бы его ни знали. Когда Вовка стал старше, он понял, что дядя Сева не только бывший циркач и голубятник, но и имеет большое влияние в уголовном мире. Даже Часовщик, когда к нему обращались за справедливостью, всегда говорил:
– Я на пенсии давно. Идите к патриарху Севе или его другу Захару. Я давно все дела сдал им. У меня сейчас другие интересы. Я планирую отправиться на вечный покой.
На самом деле Часовщик не хотел заниматься мелочёвкой, он решал глобальные вопросы воровского мира, но на досуге пил не в меру горькую вместе
