18-го (или 19-го) февраля 1917 года Ленин пишет деловое письмо в тот же Петроград зятю (мужу старшей сестры Ленина Анны Ильиничны) — Марку Тимофеевичу Елизарову[213].
Впервые письмо было опубликовано в 1930 году в журнале «Пролетарская революция» № 4 тоже по оригиналу, и оно настолько важно в большинстве своих частей, что приведу его ниже почти полностью:
«Дорогой Марк Тимофеич! …Надя (Н. К. Крупская
Я усиленно поддерживаю этот план, который, по-моему, заполнит очень важный пробел в русской педагогической литературе, будет очень полезной работой и даст заработок,
Спрос теперь в России, с увеличением числа и круга читателей, именно на
Что Надя сможет выполнить это, я уверен, ибо она много лет занималась педагогикой, писала о ней, готовилась систематически. Цюрих — исключительно удобный центр именно для такой работы. Педагогический музей здесь лучший в мире».
Уже эта часть письма высвечивает последние — как оказалось вскоре — дни эмиграции Владимира Ильича в их подлинном историческом свете. Ленин пишет в Россию, не подозревая даже, не догадываясь о том, как близок момент его встречи с Родиной!
Продолжаю цитирование:
«Доходность такого предприятия несомненна. Лучше бы всего было, если бы удалось
…Надо только, чтобы план не украли, т. е. не перехватили… Затем надо заключить с издателем
Очень прошу подумать об этом плане хорошенько, поразведать, поговорить, похлопотать и ответить поподробнее.
Ну, и как нам быть с этими письмами сестре и зятю? Они были написаны в Швейцарии в феврале 1917 года, когда до первой массовой демонстрации женщин-пролетарок в Международный женский день, с которой начался Февральский переворот, оставалось меньше недели. И совершенно очевидно, что оба письма написаны человеком, не помышляющим в ближайшее время «совершать революцию» — на чьи бы то ни было деньги!
Тем более что ему денег на жизнь не хватает, не то что на переворот в России…
Понятно и то, что он не собирается в обозримый период куда-то — тем более в Россию — уезжать. Ленин и Крупская задумывают работу, которая требует немалого времени, явно исходя из того, что жить им в Швейцарии придётся ещё немалый срок.
Видно из писем и то, что они написаны человеком если не отчаянно, то существенно нуждающимся в средствах просто на жизнь, и на жизнь достаточно скромную.
Так где здесь усматриваются миллионы — чего бы то ни было? И где здесь подготовка к «выполнению заданий германского генштаба» по выводу России из войны?
Или, может быть, скромно живущий в Цюрихе политэмигрант Oulianoff писал чисто личные письма сестре и зятю в феврале 1917 года в целях прикрытия своих тёмных миллионных доходов?
Или он писал эти письма в целях предоставления наивному, «любящему Ленина» Сергею Кремлёву дополнительных «доказательств» того, что Ленин ничьим платным агентом не был, в то время как он, так ловко натянувший нос простодушному Кремлёву, был не просто платным, а двойным агентом и немцев, и «союзников» — как уверяет Н. Стариков?
Или, может, эти «письма» в 1929-м и 1930 годах сфальсифицировала — в предвидении будущих, в 1990-е и 2000-е годы обвинений Ленина — редакция журнала «Пролетарская революция»?
А может, их в 1978 году сфальсифицировали — в предвидении всё тех же будущих обвинений Ленина — издатели 55-го тома Полного собрания сочинений?
Нет уж, уважаемые!
В реальной жизни, а не в воспалённом сознании горе-«экспертов», так не бывает, и оба письма Ленина подлинны!
Наличие же
Есть и ещё одно малоизвестное, несмотря на предельную доступность, подтверждение того, что Ленин не рассчитывал на близкую революционную бурю в России и не раздувал её ветер. Это подтверждение — некий доклад, который Ленин в начале 1917 года прочёл перед молодыми социалистами Швейцарии.
