банкнотов.
29 января известный немецкий адвокат доктор Альфонс Зак (который спустя несколько лет выступал защитником на знаменитом процессе о поджоге рейхстага) заявил в берлинском суде о своей готовности доказать, что поддельные 100-долларовые купюры были изготовлены в типографии Гознака в Москве. Доктор Зак ссылался на сообщение в «Нью-Йорк таймс» от 30 декабря, в котором говорилось, что «во время недавних беспорядков в Китае советская агентура пустила там в оборот поддельные фунты и доллары из того же источника».
6 февраля из Варшавы пришли новости об аресте одного из коммунистических лидеров, у которого нашли американскую валюту. Еще через десять дней из того же города поступило очередное сообщение: «Экспертиза в одном из банков Львова выявила огромное количество поддельных 100-долларовых банкнотов». Говорилось также, что эти банкноты имеют явное сходство с теми, которые были обнаружены в германских банках.
Примерно в то же время берлинская полиция выпустила публичный отчет о задержании в бельгийском Антверпене банды фальшивомонетчиков, наводнявших Европу поддельными американскими купюрами номиналом 100 и 500 долларов. Арестовали троих: румына, венгра и чеха.
22 февраля 1930 года Федеральный резервный банк в Нью-Йорке выпустил циркуляр, в котором назывались детальные отличия фальшивых купюр; среди них, например, такие: черный пробел между единицей и первым нулем в угловой цифре 100 на лицевой стороне банкнота был немного шире на подделке, чем на подлинной купюре.
3 марта большое количество этих фальшивых денег обнаружили в Мехико-Сити. Здесь тоже говорили об отличном качестве подделки.
7 марта в Тешине, что на польско-чехословацкой границе, арестовали семь распространителей фальшивых денег.
Пока отзвуки этого громкого дела разносились по всему миру, Таиров все время был на связи с Москвой, и вот наконец он получил приказ назначить меня ответственным за ликвидацию этого предприятия. Между тем я вернулся в Вену, где встретился с Александровским, тогда руководителем нашей военной разведки в Австрии. Он крайне нервничал по поводу этой ситуации. Особенно его раздражали действия Альфреда, который притащил в Вену Фишера и ожидал, что Александровский предоставит беглецу укрытие и снабдит его всеми документами, необходимыми для нелегального переезда из Австрии в Советский Союз. К тому времени по всем странам Западной Европы уже были разосланы циркуляры с фотографиями и описанием примет Франца Фишера.
– Я сказал Таирову, когда он был здесь, что не хочу ввязываться в это дело, – с горечью жаловался мне Александровский. – Ведь именно дебил Альфред сам создал всю эту грязную ситуацию. Вот пусть он и приводит все в порядок.
– И что ответил Таиров? – поинтересовался я.
– Сказал мне, что за всем этим стоит Хозяин, – ответил Александровский, и это означало, что у него нет иного выхода, кроме как подчиниться приказу.
Он достал для Фишера документы, которые позволяли бы тому проехать через Румынию и Турцию в Одессу, а уже оттуда в Москву. Я видел Фишера в Вене как раз накануне его отъезда. Почти шесть футов ростом, худощавый, но крепкого телосложения, всегда отлично одетый, Фишер славился своей эффектной внешностью. Сейчас же у него были фальшивые усы и одет был небрежно. Да и вообще он отлично загримировался: его унылый вид был действительно жалок.
– Я конченый человек, – сказал он мне.
Он понимал, что если только он окажется в Советской России, ему никогда не позволят оттуда уехать. Но он также знал и то, что Сталин никогда не оставит его в живых, если он будет скрываться за границей. Меня глубоко тронула его судьба. Как бы то ни было, он просто делал свою работу на том месте, где было ему поручено, выполняя все приказы советского правительства.
Я встретил Альфреда в марте в кафе «Кюнстлер», что в Вене, и сразу начал разговор, не стесняясь в выражениях.
– Вы болваны! – сказал я. – Вы живете в Штатах и в Европе годами, но абсолютно ничему не научились.
Он попытался оправдываться.
– Вы просто не понимаете, – сказал он. – Это же настоящие деньги. Они не имеют ничего общего с обычными фальшивками. Они настоящие. Я достал ту же самую бумагу, которую используют в США. Единственная разница в том, что они напечатаны на наших станках, а не в Вашингтоне.
За время нашего разговора Альфред уже не раз упоминал какого-то Ника – американца, возможно, латвийского происхождения, который и был главным помощником моего собеседника в распространении поддельных денег в Соединенных Штатах.
Он упивался своим успехом, и я потратил немало времени, пытаясь заставить его осознать все серьезность ситуации. Крах предприятия «Сасс и Мартини», объяснял я, значительно осложнил и без того непростую проблему. Пункт за пунктом я разъяснял ему всю опасность положения, в которое он поставил всех нас своими действиями. Он был похож на человека, которому зачитывают смертный приговор. Наконец он беспомощно спросил:
– Что же мне делать?
Я сказал ему, что прежде всего нужно вернуть те фальшивки, которые еще можно вернуть, далее, отозвать своих агентов, а сам он должен был отправиться в Москву. Я не был уверен, что Альфред подчинится моим приказам, а потому организовал нашу встречу с Таировым, чтобы тот подтвердил все мои полномочия в этом деле.
