5. Вера Засулич: история одного оправдания
Не так давно, 5 февраля (24 января по ст. с.) 2003 года исполнилось 125 лет со дня выстрела Веры Засулич в петербургского градоначальника Трепова, а 13 апреля (1 апреля по ст. с.) того же года исполнилось 125 лет со дня ее оправдания судом присяжных заседателей. Чем вызвана потребность вспоминать именно эти события, как знаменательные даты в истории русского террора? Почему покушение Каракозова на Александра II вызвало в обществе шок и отторжение, а выстрел Засулич нашел понимание и сочувствие? Изменилось само общество или «мишень» на этот раз устраивала всех? А может, двадцатисемилетняя девица одним своим видом располагала присяжных к сочувствию?
В 1868 году, семнадцати лет от роду, Засулич познакомилась с Нечаевым. Тому шел двадцать второй год, но парень он был скорый — не тратя время на ухаживания, он положил голову Вере на колени и признался ей в любви. Молодая революционерка тоже была не лыком шита — заподозрив в словах старшего товарища лукавство и организационный расчет, Засулич отказала Нечаеву во взаимности.
В связи со студенческими волнениями, в апреле 1869 года Вера Засулич была арестована, провела в заключении два года, после чего была в административном порядке выслана в Новгородскую губернию, а потом в Тверь. В Твери ее снова арестовали по обвинению в распространении нелегальных изданий среди учащихся и выслали в Солигалич. В конце 1873 года Засулич получила перевод в Харьков, но лишена была права выезда вплоть до сентября 1875. В тот период движение народников, как поборников крестьянского социализма, уже вполне сформировалось, понесло первые потери (массовые аресты 1874 года) и успело даже разделиться на три направления в вопросах тактики: бакунинцы делали ставку на крестьянские бунты, последователи Петра Лаврова ограничивались мирной пропагандой, а сторонники Петра Ткачева проповедовали идею заговора и диктатуры революционного меньшинства. Вера Засулич была близка к киевскому кружку «бунтарей» — бакунинцев.
В июле 1877 года петербургский градоначальник Ф. Ф. Трепов, явившись в тюрьму, отправил в карцер и наказал розгами политического заключенного Боголюбова (Емельянова) за то, что тот не снял в его присутствии шапку. Пять месяцев спустя Вера Засулич явилась в приемную Трепова и тяжело ранила его выстрелом из револьвера.
В деле Засулич есть, так сказать, «картинка» — то, что непосредственно увидело общество, и «подводная часть» — ряд обстоятельств, ускользнувших от общественного взора, но, возможно, вполне достаточных для того, чтобы, при своевременном предъявлении, перенаправить общественное мнение.
Сначала о «картинке». Санкт-Петербургский градоначальник Трепов был, по всей видимости, человек жесткий и даже жестокий, во всяком случае, популярностью он явно не пользовался, а, напротив, слыл грубияном и самодуром. Однако приказ высечь арестанта Боголюбова за то, что тот при встрече с градоначальником в тюремном дворе не снял перед ним шапку, вызвал особое негодование. Слухи, правдивые и ложные, о жестоком обращении с политическими заключенными ходили в обществе и раньше, но история с Боголюбовым, преданная огласке, вызвала небывалый взрыв возмущения. Кажется, Трепов даже сожалел, что его вовремя не остановили. Одним словом, когда молодая просительница в приемной градоначальника, вручив Трепову прошение и дождавшись, когда он отвернется к следующей посетительнице, достала из-под ротонды револьвер «бульдог» и выстрелила, в глазах
Результатами выстрела революционерка не интересовалась, сопротивления при аресте не оказывала, хотя на всякий случай была избита. Через некоторое время выяснили личность покушавшейся — Вера Ивановна Засулич, учительница, 27 лет.
Дело было передано в суд присяжных. Передовые умы открыто радовалась тому обстоятельству, что решение по политическому процессу будет выносить гражданский суд. В свою очередь, власти, санкционировавшие подобный «непорядок», по всей видимости, преследовали собственные цели — продемонстрировать готовность общества осудить террористку. Но они просчитались — еще до начала суда было понятно, на чьей стороне сочувствие. Показания же самой Засулич по ходу дела сочувствие это только усилили. Из ее слов следовало, что она действовала как частное лицо, то есть по своей личной инициативе, не будучи не то что невестой (как полагали поначалу) Боголюбова, но даже его знакомой. Ей, по ее показаниям, было все равно, убьет она Трепова или ранит — главное было произвести выстрел и поразить мишень. Засулич утверждала, что ключевым мотивом ее поступка выступало желание сделать «не так возможным надругательство над человеческим достоинством».
Получалось, что она от собственного имени заступилась за права человека, вовсе не имея целью потрясение государственных основ, а неправедный метод возмездия легко объяснялся недоступностью легальных средств борьбы за справедливость. По ее признанию, ей также было все равно, какое наказание она понесет за содеянное, и вполне допускала даже, что будет приговорена к смерти. Попытки прокурора обосновать безнравственность действий подсудимой натолкнулись на ее равнодушие к грядущему приговору — смерть так смерть, — и это равнодушие было расценено заседателями как свидетельство нравственности порыва. Подобная логика не имеет оснований в сфере разумного, возможно, корни ее лежат в глубинах неких древних неписаных законов, но между тем, в истории цивилизации бессчетное число раз готовность умереть всплывает в качестве последнего оправдательного мотива. И безотчетно мы это понимаем.
После речи защитника, присяжного поверенного Александрова, присяжные заседатели вынесли оправдательный приговор: «Нет, не виновна», — встреченный рукоплесканиями публики. Засулич была освобождена в зале суда, откуда ее вынесли на руках. Но поздно спохватившиеся власти решили
