находиться три недели в карантине.
Малолюдство страны сей и несчастное приключение 1767 года, в который привезенная в Камчатку из Охотска оспа похитила многие тысячи народа, налагали на меня обязанность прибегнуть ко всем мерам строгости, хотя бы оные и казались излишними. Каждый приходящий корабль в Камчатку может привезти туда сию заразу и распространить смертоносную болезнь между жителями, а потому человеколюбие и обязывает ввести там в употребление прививание коровьей оспы, сколько возможно поспешнее. Мне кажется, что исполнение сего благотворения удобнее произвести через Китай и Манилу, нежели из Охотска, но если бы надлежало прибегнуть и к последнему средству, то и в таком случае не должно медлить и оставлять сего без внимания.
Глава IV. Пребывание в порту св. Петра и Павла
По прибытии нашем в Петропавловск нашли мы там два судна: «Феодосию» – казенный транспорт, коим командовал штурман Астафьев, и «Марию» – судно, принадлежащее Американской компании. Астафьев пришел из Охотска в октябре прошедшего года с провиантом для камчатского батальона и живущих там казаков. Его судно было новое и первое российское, оснащенное как бриг, в здешнем море. Прежде плавали на одних галиотах. «Мария» – также новое судно, спущенное со стапеля прошедшим летом. И оно оснащено было по образу брига, однако ни построением, ни вооружением не могло равняться с «Феодосиею».
Вскоре по выходе из Охотска оказалась в нем столь сильная течь, что командовавший им лейтенант Машин почитал опасным продолжать свое плавание к Кадьяку по назначению и принужденным нашелся зайти в Петропавловск, куда и прибыл он в сентябре прошедшего года, несколькими днями после нашего отплытия в Японию. Лейтенант Машин принят Компаниею недавно вместе с тремя другими флотскими офицерами Сукиным, Карпинским и Борисовым. Последние отправились из Охотска на Кадьяк на компанейском судне «Елизавета» немногими неделями раньше Машина, но не могли, так же как и сей, достигнуть назначенного места. Они принуждены были зайти в Уналашку и провести там всю зиму. Не имев ни спокойного жилища, ни здоровой пищи и ничего другого, чтобы хотя несколько облегчило их неприятное положение во время продолжительной зимы на сем острове, не можно было им предохранить людей своих от цинги, от которой померло лучших восемь матросов.
Лейтенанты Хвостов и Давыдов готовились к отходу в Кадьяк на компанейском судне «Мария» для принятия там начальства над двумя новопостроенными судами. Сии искусные офицеры нашего флота суть первые, которых приняла Компания в 1802 г. Начальное их плавание было на Кадьяк из Охотска. Они, вышед в последних днях августа и не заходив никуда, пришли в назначенное им место ноября 14-го. Столь поспешное окончание сего плавания было там нечто неслыханное, ибо до того употребляли на оное всегда два или три года. В следующее потом лето возвратились они в Охотск обратно и привезли груз, который ценили в два миллиона рублей. После сего отправились они немедленно в С.-Петербург, где пробыв два месяца, возвратились опять в Охотск, а оттуда вторично на Кадьяк, но принуждены были зайти в Камчатку и провести там зиму. Теперь приготовились они к отплытию в назначенное свое место.
Камергер Резанов, оставив «Надежду», перешел на судно «Мария» с намерением побывать на Кадьяке. Естествоиспытатель Лангсдорф, согласившийся сопровождать его, также оставил «Надежду».
Июня 16-го пошли мы в губу Авачинскую, чтобы запастись там водою и дровами с лучшей удобностью, нежели в Петропавловском порту.
Июня 21-го были совсем готовы к выходу в море, но при осмотре оказалось, что камбуз, или корабельный котел, требовал починки, для которой следовало послать его на берег. О непредвиденной такой потере времени сожалел я, однако, мало, потому что многие обстоятельства заставляли обождать губернатора, поспешавшего к нам из Нижнекамчатска.
Июня 23-го возвратился посланный к нему курьер обратно с известием, что губернатор прибудет в Петропавловск в следующей день непременно; итак, я решил его дождаться.
Июня 24-го ночью пошло судно «Мария» с камергером Резановым в море; ветер ему благоприятствовал, и 25-го дня поутру в шесть часов оно уже вышло из залива.
Июня 30-го в три часа пополуночи сделался ветер благополучный, я приказал сняться с якоря, ибо мне казалось прибытие губернатора, промедлившего пять дней уже сверх назначенного им к приезду срока, сомнительным; сверх сего я не хотел упустить лучшего времени года к дальнейшему описанию берегов Сахалина, но в пять часов ветер переменился и принудил нас бросить якорь против залива Раковин.
Июля 1-го в десять часов пополудни отошел ветер, дувший чрез все эти дни от S. Мы тотчас начали сниматься с якоря, но едва отдали марсели, то ветер опять сделался южный. Сколь ни досадно было для нас сие обстоятельство, однако ж оно случилось к нашему удовольствию, ибо в три часа пополудни получили мы известие о прибытии губернатора. Я поспешил немедленно в город и по свидании с ним услышал, что весеннее полноводие и быстрота рек задержали его сверх чаяния и что он не надеялся уже застать нас. Путь его от Нижнекамчатска сопряжен был с чрезвычайными трудностями и очевидною опасностью. Нижнекамчатск отстоит от Петропавловска почти на 700 верст. Большую часть сего расстояния, то есть до Верхнекамчатска, должно проехать по реке Камчатке в самой худой лодке, в которой надобно плыть вверх по крайней мере десятеро суток.
Проезжий лежит все это время, протянувшись в лодке, а камчадалы, сменяющиеся в каждом остроге, толкают ее шестами день и ночь близ берега.
