Валентина долго смотрела на закрытую дверь.
„А ведь он запросто убьет меня, — подумала она. — Но почему Мастер мне говорил про Худого одно, а ему сказал другое? И зачем ему вообще понадобился Худой?“
— Мы его нашли! — войдя в кабинет к полковнику милиции, возбужденно проговорил рослый блондин. — Есть старый „Запорожец“, горбатый еще. Дед внуку оставил. Некто Вадим Сергеевич Булавин. Булава. Он на этом горбатом и мотается по окрестностям. Номера не менял, на учет не ставил. У него „ауди“ своя. А на „Запорожце“…
— Так почему он не здесь? — недовольно перебил полковник.
— Дома его нет. Ищут. Скорее всего он у какой-нибудь шлюхи. Их у него до…
— Не выражаться, Уваров, — предупредил полковник.
— Вот я и говорю, — усмехнулся тот, — много их. Но сегодня возьмем. Правда, как бы не пришлось выпускать через сутки. Не дадут санкцию, и выйдет он, посмеиваясь. Ведь уже дважды брали…
— Булаву нашли, — заглянул в кабинет старший лейтенант. — Убит. Ножевое ранение в горло.
— Твою мать, — процедил полковник. — Снова нас опередили. Поехали!
— Где труп нашли? — быстро спросил Уваров.
— На даче. И „Запорожец“ там. Два пистолета, винтовка с оптическим прицелом. Сейчас наши опрашивают там местных, может, кто чего видел.
— Да был у него тут один, — говорил пожилой мужчина в соломенной шляпе. — Вчерась я его видал. Долговязый такой, повыше Вадика будет, пожалуй. Но не крупный, как Вадик. А что у него там стряслось- то? Чего милиция понаехала?
— Значит, говорите, высокий мужчина был? — уточнил коренастый опер. — Молодой или в годах?
— Да кто его разберет, я ведь издалека видал. Но по походке вроде как не старик. В джинсах был, и рубаха такая цветастая. На башке вроде шляпа, как у ковбоев американских. Соломенная, кажись.
— Усов или бороды не заметили? — спросил опер.
— Дак я ж его морду не видал, — покачал головой старик.
— Удар с рывком вверх, — сообщил, снимая резиновые перчатки, судмедэксперт. — Так называемый азиатский разрез. У жертвы никаких шансов выжить. Что-то мне знакомое в этом. Вечером уже вам точно скажу, что я имею в виду. Кажется, такой удар уже где-то применяли. Я что-то похожее припоминаю, а вот где именно и когда это было, пока не могу сказать.
— Надо их на место поставить, — заявил Пахан. — Расчувствовались лесорубы. Мужик должен в любой жизни быть мужиком и не лезть выше. Короче, вот что… Необходимо выяснить, кто там строит из себя козырного. Ясно?
— А если не поймут? — спросил бритоголовый здоровяк.
— Тогда придется на место указать, — ответил Пахан.
— Не думаю, что директора одобрят это, — вздохнул Каштан. — Они же ясно дали понять, что наше дело — исполнять их заказы. И следить за тем, чтоб туда никто не лез. А ты предлагаешь…
— Эти твари, — зло перебил его Пахан, — ксиву налоговикам написали. Их, видите ли, не устраивает, что лес финны увозят. Мол, за это и Лапиных обоих пришили. Мой стукачок базар слышал. Ксиву они не послали еще, но собираются. Вот и надо им пояснить, что их дело — пахать: пилите, рубите, но выше бензопилы не подпрыгивайте. Ясно?
— Тогда, конечно, надо им разжевать все, — согласился Каштан.
— Тут вроде как скоро менты начнут трясти всех, — осторожно сказал Пингвин. — Нашли Лапу- младшего. В болото его вместе с тачкой сунули. И водила там же. А мы с Шустрым там рисовались. Так что вполне возможно…
— Значит, тебе и Шустрому, — перебил его Пахан, — на время надо куда-то сдернуть. Пошарят и успокоятся.
— Подозрение только усилится, — высказал свое мнение Каштан. — Наоборот, никуда исчезать не стоит. Если дернут, говорить, что были. Он нам бабки в долг давал, а мы ему возвращали.
— Но там про ксивы базар зашел, — напомнил Пингвин.
— И что? — пожал плечами Каштан. — Вы просто спросили, что за бумаги, а лесорубы завелись. Вот и поцапались. Уезжать нельзя, — посмотрел он на Пахана. — Иначе в розыск объявят. Раз исчезли — значит, виноваты.
— В натуре, — поддержал его Шустрый, — так ни за хрен собачий и в камеру попадем. Потом доказывай, что ты не киллер.
— Ладно, — махнул рукой Пахан, — но с лесорубами надо все-таки разобраться. А то если в натуре ксиву к налоговикам отправят, кипеш поднимется. Москвичей за задницы возьмут, а они нас за собой поволокут. И крайними окажемся мы. Ведь мы организовывали выезд машин. Мы добазаривались…
— Тоже верно, — не дослушав, кивнул Каштан. — Но лучше связаться с москвичами, пусть сами разбираются.
— Могут не успеть, — вздохнул Пахан. — Сейчас ведь тут кровь пролилась. И все с лесом повязано. Чувствуется, что за этими делами мафия стоит. Свидетелей убирают. Лохина прямо перед ментами завалили. Во менты облизнулись! — Он захохотал.
— А Лапу, базарят, нашли, — сказал Шустрый.
— Из болотины тачку выволокли, — кивнул Пахан. — Тут базарят, что ментов навел какой-то бродяга таежный. Впрочем, это не наши дела. А вот лесорубов на место поставить надо. И чем быстрее, тем лучше. Рубаете лес, бабки получаете… Вагончики германские, душевые кабинки, свет проведен, телик в каждом вагончике, чего еще надо? Вкалывайте и сопите в две ноздри. Надо послать туда парнишек поздоровее. В общем, думайте, кто покатит.
— Давайте пошлем парнишек Ломовика, — предложил Шустрый. — Они как раз только это и умеют. В спортзалах сутками ногами машут. К тому же на рынках с кавказцами тоже они разбирались.
— Ломовика ко мне пришлите, — велел Пахан. — И вот еще что… — Вздохнув, он выматерился. Остальные с тревогой уставились на него. — С Худым разобраться нужно. Он, похоже, в сторону решил отпрыгнуть. Имейте в виду: с ним по делам — никаких базаров. Когда все более-менее утрясется, придется разобраться с Худым.
— Лады, — кивнул Шустрый. — А он что, ссучился?
— Просто решил отпрыгнуть, — раздраженно повторил Пахан. — А вы в курсе, что с ним парнишек порядком к нам пришло? Если Худой отвалит, то наверняка свою пургу мести будет. Он, кстати, должок вернул, в баксах отдал. Скорее всего к кому-то пристроился. Но это пока терпит. Надо лесорубов образумить.
— Жути гнал, — криво улыбнулся Худой. — Мол, гони должок, а то фуфло объявлю, и тогда…
— Что еще за фуфло? — не поняла Валентина.
— Долг вовремя не отдашь, объявляют фуфлыжником. И с тобой уже никто никаких дел иметь не будет. На полступеньки выше суки, который предает или на ментов работает.
— Это я знаю, все-таки в органах работала. Не забыл, надеюсь?
— Да если бы не ты тогда, хана бы мне. Ништяк, что наши старики в хороших были. Ловко ты меня отмазала. А кого ты упрятала-то?
— Да один армянин из банды Ржавчины по делу шел. На него все это и повесили. Он не упирался особенно. Ему наркоту кололи, денег давали, ну там жратвы иногда. В общем, он все на себя и взял. Правда, если честно, я тогда боялась, что откажется он на суде и обо всем расскажет. Но пронесло. Еще опасение у меня было, что ты за горло возьмешь и…
— Да какое там за горло! — усмехнулся Худой. — Я на тебя, как на богиню, молился. А у Мастера здесь еще люди есть? Иначе кто…
— Давай без вопросов, — перебила Валентина. — Чем меньше ты будешь знать, тем лучше для
