Оркестр был сформирован из лучших музыкантов города, которые наперебой стремились участвовать в этой прекрасной работе.
Зрительный зал волновался не меньше, чем сам композитор и действующие лица оперы. Приподнятое настроение невидимыми волнами бродило в зрительном зале, возбуждая людей, охватывая этим шестым чувством всех, кто входил в зал.
Пробираясь к свободным местам, Павел сказал громко:
— Я начинаю нервничать.
— Ничего, — уверенно ответил Нефелин, — мы сейчас освободимся от этого.
Он остановился около свободных кресел.
— Садитесь!.. А настроение, действительно… Я уже чувствую, как дрожь блистательного маэстро проходит сквозь мою фуфайку. В самом деле здесь так много нервничающих участников, что невозможно сидеть. Надо спасаться.
Он быстрыми шагами подошел к барьеру и, точно кошка, легко вскочил на мостки.
Стоя лицом к лицу с шумящей многотысячной толпой, которая висела густыми амфитеатрами над партером, Нефелин, с улыбкой прислушивался к грохоту тысяч.
— Алло! — крикнул Нефелин, но в мощном прибое голосов его крик потонул, как слабый писк. Нефелин оглянулся. Увидев у барьера мегафон, он взял его и взмахнул им в воздухе.
Рокот толпы как бы упал в бездну. Рев стих мгновенно, казалось, ревущее харкающими легкими чудовище подавилось гранитной глыбой.
Наступила мертвая тишина, и только приглушенный гул вентиляторов шумел высоко под сводами.
— Товарищи! — крикнул в мегафон Нефелин, — я удивлен, я поражен до крайности. Чем это объяснить, что сегодня не слышно песен?
Толпа молчала.
— Каждому честному человеку, — продолжал Нефелин, — противно смотреть на ваши ханжеские физиономии.
— Позор! — гаркнули тысячи голосов.
— Это насилие над природой! — крикнул Нефелин, — а между тем до начала еще полчаса. Я предлагаю песню. Ну-ка, кто против?
Весь театр грянул дружно:
— Песню!
— Песню!
— Но, — закричал Нефелин, — мы споем сейчас то, что должно явиться увертюрой к опере. Я предлагаю спеть что-нибудь старинное, ну, хотя бы песню коммунаров.
И, не ожидая согласия, Нефелин крикнул:
— Павел, затягивай!
Стельмах встал.
— Один?
— Я пою с тобой! — поднялась из рядов девушка в белом платье. — Коммунаров?
Стельмах кивнул головой.
— Хорошо!
Тогда приятным и звучным голосом девушка запела:
Нас не сломит нужда, Не согнет нас беда…
Мощным баритоном Павел подхватил:
Рок капризный не властен над нами.
Нефелин взмахнул мегафоном, и, точно лавина с гор, загрохотали тысячи здоровых голосов:
Никогда, никогда, никогда, никогда
Коммунары не будут рабами.
Коль не хватит солдат,
— Старики встанут в ряд,
Станут дети и жены бороться.
Всяк боец рядовой,
