— Да, да, теперь я припомнил. Она мне кричала: «Я лезу на дерево». И, значит, полезла, а на землю уже не опустилась. Вот почему я и не нашел ее в роще.
Профессор схватил Карика за руку.
— За мной, Карик! — и помчался, прыгая по кочкам. — Скорей, скорей!
— А как оно ест, — крикнул на бегу Карик, — сразу или потихоньку?
— Эти растения, — задыхаясь ответил профессор, — сначала поливают свою добычу соком и держат ее, пока она не размокнет, а потом высасывают из нее соки.
— Но Валька еще не размокла? — спросил Карик.
— Не болтай глупости.
Профессор еще крепче сжал руку Карика и потащил его за собой с такой силой, что Карик полетел будто по воздуху.
Наконец они опять добежали до бухты, где все еще плавал черный мокрый орех.
— Здесь! — закричал Карик. — Стойте, это здесь!
Тяжело дыша, они остановились на высоком холме.
Внизу лежала желтая пустыня. Вправо от путешественников зеленела небольшая роща.
— А где же деревья, про которые ты мне говорил? — спросил профессор. — Я пока не вижу здесь ни одного насекомоядного растения.
— А все-таки это здесь, — быстро проговорил Карик, — я хорошо помню. Валька пропала вон в той роще.
И Карик махнул в ту сторону, где стояли развесистые деревья с желтыми шарами.
— В той роще? — спросил Иван Гермогенович. — Там, где мы уже были? Ты уверен, что она полезла именно на эти деревья?
— Ну да. Других же здесь нет.
Иван Гермогенович внимательно посмотрел на желтые шары и вдруг, хлопнув себя по лбу, рассмеялся:
— Ну о чем же я только думал раньше? Как я не догадался сразу? Да, ведь, это же… Ой…
Он повернулся к Карику и быстро спросил:
— Когда это было? Утром? Ночью?
— Утром. Солнца еще не было.
Профессор взволнованно потер руки.
— Тогда все понятно, — сказал Иван Гермогенович, — да, да, теперь я все понимаю… Очень хорошо. Прямо-таки замечательно.
Он с шумом вздохнул, улыбнулся и, схватив Карика за руки, с силой сжал их.
— Валя жива. Она там. Сидит в цветке.
— В цветке?
— Ну да. Это ж энотера. Валя сидит в цветке энотеры.
— А это не опасно? — спросил Карик.
— Нет, нет, — ответил профессор. — Мы скоро увидим ее живой и здоровой.
— Тогда бежим! — закричал Карик и схватил профессора за руку. — Залезем скорей на эту вашу энотеру и поможем Вальке выбраться.
Иван Гермогенович покачал головой.
— Видишь ли, — сказал он, как-то особенно покашливая, — сейчас это, пожалуй, бесполезно; мы, ведь, не знаем даже, на какую энотеру залезла Валя. Это во-первых. Но допустим, что мы и найдем эту энотеру. Найдем, допустим, даже цветок, в котором Валя сидит. А как мы освободим ее? К сожалению, освободить Валю мы все равно не сумеем. Нехватит силы у нас, чтобы раздвинуть лепестки энотеры. Это во-вторых.
— А в-третьих, Валька там не задохнется? — спросил Карик.
— Не задохнется. Цветок большой, просторный. Подождем до вечера, он сам откроется.
— Вот странный цветок, — сказал недовольно Карик, — другие цветы открываются по утрам, а этот почему-то вечером.
— Заморский гость. Чужестранец. Прибыл к нам из Америки и живет по старой американской привычке.
Карик недоверчиво улыбнулся.
— Я не шучу, — серьезно сказал профессор: — энотеру привезли из Виргинии. Лет триста назад ее семена прислали в Европу для ботаника Каспара Боген. И вот за триста лет энотера перешла через всю Италию, Францию, Германию, Польшу, наконец появилась у нас. В наши дни по песчаным берегам многих рек энотеру-иностранку встречают чаще, чем другие местные растения.
— Но по вечерам-то она обязательно открывается?
— Обязательно. Каждый вечер цветы энотеры распускаются и рано утром закрываются снова. Недаром ее прозвали: «ночная свечка». Однако, мой друг, что же нам делать? Ведь, в нашем распоряжении несколько свободных часов.
— Я, — сказал Карик, — я предлагаю поесть чего-нибудь и лечь спать.
