— Предложение дельное, — кивнул головой профессор, — единогласно принято.
Потягиваясь и зевая, профессор встал и побрел по берегу.
— Пойдем-ка, друг мой, прямо к цветам. Там непременно мы найдем что-нибудь съестное.
Карик вытянул шею.
— А где же вы увидели цветы?
— Цветов-то я не вижу, — сказал Иван Гермогенович, — но зато слышу, как вон там, у мыска, жужжат пчелы. Значит, там и цветы должны быть.
Профессор не ошибся.
Лишь только они перевалили через холмы, они увидели внизу, в долине, огромные деревья, которые торчали то тут, то там. Вершины деревьев гнулись под тяжестью лиловых цветов.
Профессор подошел к одинокому дереву, осыпанному цветами, залез на него и крикнул сверху:
— Стой на месте!
Он забрался в цветок и принялся за какую-то сложную работу. Карик стоял внизу. Он видел мелькающую в зеленой листве, обожженную солнцем красную спину Ивана Гермогеновича: профессор работал, широко расставив локти; локти его то поднимались, то опускались, точно поршни машины.
Карик вспомнил маму. Вот так же на кухне и она месила тесто.
— Эгей! — крикнул профессор, повертываясь к Карику, — лови свежие булки!
Он выглянул из цветка, нагнулся и сбросил что-то на землю.
По листьям забарабанили круглые колобки. Подпрыгивая, они покатились по земле.
Карик поднял один колобок и откусил от него кусочек.
— Ну как? — спросил сверху профессор.
Колобок был душистый и такой же вкусный, как тесто пчелы-андрены.
— Это из пыльцы и меда? — спросил Карик.
— Да, это из пыльцы и нектара. Нравится?
— Очень вкусно. Как вы их там делаете?
— А просто насыпаю в нектар пыльцу и начинаю месить тесто.
Колобки сыпались на землю, точно осенние яблоки с дерева.
Карик подбирал их и складывал в кучки.
Наконец профессор слез с дерева, сел на землю, выбрал колобок покрупнее и сразу откусил полколобка.
— Не плохая, в сущности, жизнь! — дружески подмигнул Иван Гермогенович Карику.
— Да, — согласился Карик, — жить тут можно, но все-таки…
Он вздохнул и замолчал.
— Ну, ну, — сказал Иван Гермогенович, — ничего. Вернемся домой, и все будет хорошо.
Профессор встал.
— Теперь и до вечера уже недалеко. Пойдем-ка встречать нашу Валю. Забирай колобки. Я думаю, они ей понравятся.
— И я так думаю, — кивнул Карик, — она же, бедняга, целый день ничего не ела. Ей теперь все понравится.
— Все это очень хорошо, — задумчиво сказал профессор, — но вот как мы понесем эти колобки? Без корзины, пожалуй, не много захватишь… Вот что, друг мой, ты посиди немного, а я пойду поищу корзинку.
Он посмотрел направо, налево и подошел к большим бурым кучам, которые поднимались буграми у берега реки. Профессор наклонился над одной из них и поковырял ее щепочкой.
— Прекрасно, — сказал он, — кажется, это как раз то, что нам нужно.
Иван Гермогенович опустился на корточки и принялся разгребать кучу.
— Ну-ка, дружок, прополощи вот эту штуку, — протянул он Карику какой-то большой комок грязи.
Карик взял его и, стараясь держать подальше от себя, чтобы не запачкаться, побежал к реке. Он вошел по колени в воду и опустил находку профессора в реку.
Вода замутилась. Грязь таяла, как кусок масла на сковороде. И вот что-то белое блеснуло под слоем грязи. Карик стал соскабливать грязь рукой и вдруг нащупал какую-то тонкую ручку.
— Кажется, и в самом деле корзина, — удивился Карик и принялся смывать грязь еще старательнее.
Сильные струи воды начисто смыли грязь, и в руках Карика оказалась корзинка необыкновенной красоты.
Он поднял ее за ручку, поднес к самым глазам и минуту стоял, рассматривая узорчатые решетки, которые, казалось, были выточены из слоновой кости.
